Система (сборник). Александр Покровский

и Федя смотрели только друг на друга. В их взоре было море, скалы, проливы и фьорды. Они допили коньяк. Потом они вышли и с порога простились с Валерой, который все говорил, что куда же они, что чего же так сразу.

      Они отошли от него метров двадцать, остановились, закурили, потом Вася сказал, глядя в пол: – Беспалов – мудак. Ничего не меняется. Как я мог забыть! Пизда на сковородке. Мелкошинкованная. Я его застрелю, если он еще раз за нами увяжется.

      Федя ничего не сказал, только кивнул. Потом они разошлись.

БАБЫ КОБЗЕВА

      – У нас Кобзев с двумя бабами живет.

      Когда я это произнес, старпом на меня уставился и взором потеплел.

      – Саня, кто с кем живет, это не ко мне, это к заму.

      – А я, Андрей Антоныч, вас к заму и готовлю. До него через час дойдет.

      Теперь он на меня смотрел, как на неизбежное зло.

      – НУ?

      – Вот и говорю, Андрей Антоныч!

      – А что ты говоришь? Ты пока еще ничего не сказал. Это я говорю: «Ну?»

      Дожил я, Саня, дожил! Офицеры обсуждают то, что должны обсуждать женщины в очереди за колбасой. Но теперь нет очередей, а колбасы навалом. Может, в этом причина? Мне все время хочется знать, в чем причина! Хочется выявить связь! При-чин-но следствен-ную! В том моя беда! Вот, был флот, были офицеры, были очереди, и не было колбасы. Теперь флот у пирса утонул, очереди кончились, колбаса появилась, и офицеры считают сколько у кого баб. Вот у тебя их, Саня, сколько?

      – Андрей Антоныч, я не про то.

      – Ладно, давай, про это.

      И я старпому рассказал то, что мне пять минут назад Витька-штурман поведал.

      Кобзев десять лет жил со своей Светкой и детей у них не было, и вот как-то, в прекрасном далеко, встретилась ему девочка. И возникла у них любовь. А теперь девочка с ребенком на руках к суженному Кобзеву на север прилетела, прошла все кордоны и оказалась у его дверей. Светка ей дверь отрыла и обмерла, и девочка тоже обмерла, потому что ей всегда казалось, что Кобзев у нас свободен, как муха це-це.

      Так вот, две женщины обо всем договорились в один момент. Они решили, что Кобзев им дорог и жить они будут вместе. Самое удивительное началось тогда, когда этот хмырь болотный домой явился. Бабы взяли его прямо с порога. «А ну, вползай!» – сказала ему Светка, и это не было метафорой. Кобзев вполз. А по ночам его первой пробует девочка, которую Светка зовет «ребенок».

      «Сначала ребенок!» – говорит она, имея в виду то обстоятельство, что она – Светка – будет вторая.

      Теперь самое время вспомнить любимое выражение Кобзева: «Нас ебут, значит жизни еще не конец!»

      Тут я сделал перерыв.

      Именно в этот миг дверь каюты с лязгом уехала в сторону, и в проеме появился запыхавшийся зам – видно, по проходу бежал, торопился.

      – Андрей Антоныч, вы в курсе, что Кобзев с двумя бабами живет?

      После того как Андрей Антоныч посмотрел на зама снизу вверх, я подумал, что мне, в общем-то, пора.

      А потом он как загремит:

      – ДА ИДИТЕ ВЫ ОБА НА ХЕР!!!

      – Андрей