Система (сборник). Александр Покровский

потребовал, чтоб от нас убрали психа.

      И действительно, «Собачье сердце» еще куда ни шло, но до носа гениталиями, и чтоб бабу потом в госпитале разгибали – это уж слишком.

      Убрали.

      А я вздохнул с облегчением.

ТАМ ЖЕ

      Корабль уже в доке.

      Подводная лодка в этом месте похожа на обсыхающего кита.

      На него уже набросились лилипуты-рабочие, ставят леса.

      Мы сюда максимум на неделю, доковый осмотр.

      Вываливаем на стапель палубу. Влажно, лужи.

      У нас построение, на котором старпом говорит, говорит.

      Все, что он говорит – чушь собачья, все мимо ушей. Весна. Дышится. В воздухе запахи, звуки. Хорошо. Хочется добавить слово «блядь», но не будем, и так хорошо.

      Рядом боцман. Строй распустили, и боцман теперь стоит, задрав голову, и смотрит на нос лодки. Смотрит он с удовольствием, как если б это был его личный, невиданный урожай, то есть его плоды.

      – Да! – говорит боцман. – И суриком, да.

      Вот так. Человек только что сам себе поставил задачу, испытал от этого немыслимое удовольствие, и теперь пойдет эту задачу исполнять.

      И я пойду.

      Мы сюда максимум на неделю.

ДЯДЯ ХАБИБУЛИНА

      – У Хабибулина дядя умер.

      – Так все ж умрем.

      – Андрей Антоныч.

      – Саня, никак не пойму, и что ты мне предлагаешь? Зарыдать?

      – Отпускать его надо на похороны.

      – С какой это радости?!!

      – Он у него единственный родственник и воспитывал его с детства.

      – А меня с детства воспитывал лес мещерский и когда его вырубали, я плакал. Ну?!! И что теперь?

      – Андрей Антоныч.

      – А на верхушке кто две недели стоять будет?!! Я?!! (Головка от хуя.)

      – Нет.

      – А кто?!! КТО, Я ТЕБЯ СПРАЩИВАЮ?!! Развели тут крематорий. Похоронное бюро, а не корабль. Дяди мрут как мухи. Застынем сейчас все под музыку странную. Повязками черными только подмышку обвяжем. Сделаем только себе лица до земли. Что ты на меня уставился? Старпом – изверг, не дает закопать дядю? Блядь, это не страна, это кладбище какое-то! Все хоронят всех! Плачут все! Хоть бы кто работал! Хоть бы кто один раз какой-нибудь гвоздь поганый куда-нибудь вбил! Они хоронят, а я их должен охранять! Это немыслимо! Я – на верхушке с автоматом! Вы меня уморить хотите! Точно! Я вам официально заявляю, что мне чихать на всех умерших и живущих! На всех сосущих грудь и какающих в горшок! На всех плодящихся и разбирающих слова по буквам! На всех изучающих приставки и суффиксы! На всех сдающих анализы на желтуху и сифилис! На всех бодрствующих и страждущих! На всех нищих духом и больных глаукомой! А?!! Что?!! А?!!..

      В общем, отпустили мы Хабибулина.

      А на верхушке все по очереди стояли.

ЛЕХА

      Мы угодили в завод. Сейчас нам кингстоны поменяют, а то не держат ни хрена. Шляемся по территории. Ходим, ходим. Тут вроде теплее, чем в наших местах, что ли. Вроде да, теплее.

      Есть буфет, можно пирожок съесть.

      Пирожок хороший, с повидлом. Я уже съел. Вкусно.

      Леша Дорохов на пирсе сидит, греется и мечтает.

      – Я