Система (сборник). Александр Покровский

ощущается боевая учеба.

      Я простоял до одиннадцати – ни души. Собака вдалеке пробежала наискость через двор и все.

      В полдвенадцатого на пригорке показался автобус. Они! Артисты!

      Я изготовился, шинель поправил, грудь выпятил и патрульных своих между тем подтянул.

      Автобус подъехал, развернулся и остановился. Постоял, потом дверь у него неторопливо открылась и нерешительно так сначала какая-то мордочка остренькая, без намека на половую принадлежность, из него высунулась, назад спряталась, а потом осторожненько вылез первый, за ним второй и еще, еще…

      Вид у них был такой, как будто они на Луну попали.

      Их, видно, часа четыре по нашему безмолвию тащили и они ни одного человека в окошко не видели, а тут их привезли в поселок, и здесь – опять никого, даже птицы не летают, если не считать меня и двух моих абреков.

      Они до того обомлели, что все по очереди подошли и сказали мне «здрасти!»

      А старпом мне на это потом заявил:

      – Это как раз и понятно. Тебя после города вывези в степь, и сам не заметишь через полчаса как начнешь озираться, прислушиваться – чу! стук копыт? – не идут ли хазары. Что? Сильно обкакались? Ну, это ничего. Это моется.

      – Вам бы, Андрей Антоныч, только смеяться.

      – А чего! Блядь! Представляю себе их глаза, не говоря уже о желудке! Так говоришь, здороваться сразу же полезли? Хе!!! Эх, их бы сутки по сопкам повозить, они б тебя целовали. Ой! Не могу! Уйди!

      И я ушел.

ОТДАНИЕ ВОИНСКОЙ ЧЕСТИ

      Вот! Никому не мешал, спиной шел.

      То есть я хотел сказать, что шел я по зоне, а машина начальника штаба подобралась ко мне со спины. Подобралась, и тут я услышал:

      – А что, товарищ офицер, теперь уже честь отдавать не положено?

      – Почему не положено, товарищ контр-адмирал, – замечаю я, развернувшись, – просто со спины я вас не успел заметить.

      – А что, я у вас между ног болтаюсь, что со спины меня не заметно?

      На это я не нашелся чем возразить, просто не успел себе это стереометрически представить, а потому был посажен в машину и отвезен на губу.

      По гарнизону стоял опять наш Витька-штурман, но на этот раз обошлось без его глупостей, то есть увидел он начальника штаба флотилии и превратился в живое усердие и служебное рвение – бегом доложил.

      Потом, когда все разъехались, Витька зашел ко мне в камеру:

      – Чего стряслось?

      – А что, не видно, что я посажен за неотдание воинской чести?

      – Видно.

      – Ну, вот и хорошо!

      – А чего ты ее не отдал?

      – От природной злобности, конечно. Ты старпому позвонил?

      – Не-а.

      – Звони. Это его друзья из штаба ему мелко гадят. Начштаба меня прекрасно знает. Так что этот баллон на Андрей Антоныча катится, я с ним сегодня в Североморск должен был ехать.

      И Витька позвонил старпому.

      Что было потом, это мне отдельно рассказали.

      Андрей Антоныч и без Витькиных подзуживаний все понял с полоборота, выкатил глаза и позвонил командующему. Очевидцы