Зима мира. Кен Фоллетт

сказал:

      – Пока я среди младших, но, как только мне исполнится четырнадцать, я начну продвигаться.

      – Ты спятил? – сказала Карла. – Папа будет рвать и метать!

      – Господин Липман сказал, что, если отец попытается заставить меня выйти из «Гитлерюгенд», у него будут неприятности.

      – Замечательно, – сказала Карла. Она научилась говорить с такой едкой насмешкой, что порой это больно задевало Эрика. – Значит, по твоей милости у папы будут неприятности с нацистами. Какая отличная мысль! Какая польза для всей семьи!

      Эрик оторопел. С этой точки зрения он ситуацию не обдумывал.

      – Но все мальчишки в моем классе – вступили, – сказал он возмущенно. – Все, кроме француза Фонтейна и еврейчика Ротмана.

      Карла намазывала на хлеб рыбный паштет.

      – А зачем тебе вести себя как все? – спросила она. – Большинство из них – дураки. Ты же сам мне говорил, что Руди Ротман у вас в классе самый умный.

      – Да не хочу я быть как француз и Руди! – выкрикнул Эрик и, к своему стыду, почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. – Почему я должен играть с теми, кого никто не любит? – именно это дало ему смелость поступить против воли отца: он больше не мог выходить из школы вместе с евреями и иностранцами, когда все немецкие мальчики в форменной одежде маршируют по школьной площадке.

      И вдруг они услышали крик.

      – Что это? – сказал Эрик, глядя на Карлу. Та встревоженно нахмурилась.

      – По-моему, это кричала Ада.

      Они снова услышали, уже более отчетливо:

      – Помогите!

      Эрик вскочил, но Карла его опередила. Он побежал за ней. Комната Ады была внизу. Они сбежали по лестнице и ворвались в маленькую спальню.

      У стены стояла узкая односпальная кровать. На ней лежала Ада с искаженным от боли лицом. У нее был мокрый подол, на полу – лужа. Эрик не верил своим глазам. Она что, описалась? Ему стало страшно. Больше взрослых в доме не было, и он не знал, что делать.

      Карла тоже испугалась – Эрик видел это по ее лицу, – но не поддалась панике.

      – Ада, что случилось? – сказала она странно спокойным голосом.

      – У меня отошли воды, – сказала Ада.

      Эрик не имел ни малейшего понятия, о чем речь.

      Карла – тоже.

      – Не поняла, – сказала она.

      – Я рожаю.

      – Ты что, беременна? – изумленно воскликнула Карла.

      – Но ты же не замужем! – сказал Эрик.

      – Эрик, заткнись! – яростно крикнула Карла. – Вообще ничего не понимаешь?

      Он понимал, конечно, что иногда женщины рожают и не замужем – но не Ада же!

      – Ты поэтому ходила к врачу на той неделе? – спросила Карла.

      Ада кивнула.

      Эрик все еще привыкал к этой мысли.

      – Как ты думаешь, мама и папа знают?

      – Конечно, знают. Просто нам не говорили. Принеси полотенце.

      – Откуда?

      – Из сушильного шкафа на втором этаже.

      – Чистое?

      – Ну конечно, чистое!

      Эрик взбежал по лестнице, вынул из шкафа маленькое