Престиж. Кристофер Прист

как раз успею допить виски.

      – Мне нужно с вами побеседовать. И задать множество вопросов.

      – С чем это связано?

      – С событиями нашего детства.

      – Боюсь, от меня будет мало толку, – сказал я.

      Теперь она почти успокоилась, и я смог оценить ее внешность более объективно: не лишенная привлекательности женщина, примерно моего возраста. Судя по всему, она знала толк в спиртных напитках и пить умела. Уже одно это примиряло меня с действительностью – по выходным я и сам частенько выпивал с приятелями. Однако под ее взглядом мне по-прежнему было не по себе: она то сверлила меня глазами, то косилась в сторону, и от этого создавалось впечатление, будто у меня за спиной, вне поля зрения, расхаживает кто-то неведомый.

      – Короткий ответ на простой вопрос может сберечь уйму времени, – изрекла она.

      – Согласен.

      – У вас есть брат-близнец? Или когда-то был, но умер в раннем детстве?

      От неожиданности я вздрогнул и пролил виски на брюки. Пришлось поставить стакан на стол и промокнуть жидкость салфеткой.

      – Почему вы спрашиваете? – вырвалось у меня.

      – Так есть? Или был?

      – Толком не знаю. Думаю, что был, но не могу напасть на его след. В том смысле, что… Короче, я не уверен.

      – Пожалуй, такой ответ я и ожидала услышать, – произнесла Кейт. – Хотя надеялась на другой.

* * *

      – Если речь идет о семействе Борденов, – сказал я, – должен сразу предупредить: мне ничего не известно. Понимаете?

      – Понимаю. Но ведь вы – один из них.

      – Был одним из них; для меня это имя – пустой звук. – Передо мной вдруг промелькнула история ее семьи, уходящая на три столетия назад непрерывной чередой поколений: общая фамилия, общий дом, общее прошлое. А моя собственная семейная история ведется лишь с трехлетнего возраста. – Мне кажется, вы плохо представляете, что значит быть приемным ребенком. Когда я был совсем крохой, трех лет от роду, отец вышвырнул меня из своей жизни. Но если бы я на этом зациклился, ни на что другое меня бы не хватило. Эту тему я закрыл давным-давно, потому что иначе нельзя. Моими родителями стали совершенно другие люди.

      – Но ваш брат по-прежнему носит фамилию Борден.

      При каждом упоминании о брате я чувствовал укол совести, тревоги и любопытства. Похоже, Кейт этим пользовалась, чтобы сокрушить мою линию обороны. Существование брата всегда оставалось моей сокровенной убежденностью, частью меня самого, закрытой для других. Но сейчас передо мною сидела совершенно посторонняя женщина, которая запросто рассуждала о моем брате.

      – Почему вас это занимает? – спросил я.

      – Когда вы впервые услышали мою фамилию, она не вызвала у вас никаких ассоциаций?

      – Нет.

      – Вам что-нибудь говорит имя Руперт Энджер?

      – Нет.

      – А Великий Дантон, фокусник?

      – Нет. Если моя прежняя семья и представляет для меня какой-то интерес, то лишь потому, что через нее я, возможно, когда-нибудь сумею разыскать брата.

      За разговором