Неписанный закон. Артур Генри

перед самым носом своего прежнего хозяина.

      – Полноте, успокойтесь, Карл, – воскликнул мистер Буш, быстро вскакивая с места и хватая старика за руку. – Ступайте ка лучше домой, пока вас еще не забрали. Идите теперь домой, – сказал он, подводя его к двери и выталкивая его на лестницу.

      Карл и не думал сопротивляться и даже не оглянулся, когда за ним захлопнулась дверь, ведущая в контору. Он, спотыкаясь, спустился с лестницы и торопливо направился на Фультон-стрит, к тому зданию, в котором раньше помещался банк. Он медленно вскарабкался по ступенькам, не переставая что-то бормотать про себя и очутился в конторе Мак Фарланда и Бради.

      – Эй вы, – закричал он, дико озираясь во все стороны, – куда делся банк? Он нужен мне. Я хочу, чтобы мне вернули мои деньги. Вы должны сейчас же отдать их мне.

      Все присутствующие в ужасе смотрели на разбушевавшегося старика.

      – Повадился ходить к нам каждый день этот сумасшедший, чистое наказание с ним, – сказал конторщик, который накануне объяснялся с Карлом.

      – Выставьте его вон отсюда, – резко приказал Мак Фарланд. – Скажите полисмэну, чтобы он арестовал его. Невозможно допустить, чтобы он приходил сюда каждый день скандалить и мешал бы всем работать. Мало-ли что может случиться, с него всего хватит, он может и изувечить здесь кого-нибудь.

      – Пойдемте со мной, – примирительным тоном обратился к старику конторщик. – Я укажу вам, где теперь помещается банк.

      – Да, да, – сказал Карл, выходя вслед за ним на улицу и весь трясясь от волнения. – Я должен получит свои деньги.

      Пройдя квартала два, они нашли полисмена. Конторщик подвел к нему Карла и сказал:

      – Вот этот сумасшедший голландец повадился ходить к нам в контору каждый день и позволяет себе всячески угрожать нам. Он твердо убежден, что потерял все свои деньги при крахе Народного банка. Арестуйте-ка его лучше сейчас же и засадите его куда-нибудь.

      Полисмен тотчас же арестовал Карла и отправил его в участок. Его обвинили в нарушении общественной тишины и порядка и заперли в камеру в ожидании производства дознания. К счастью, ему не долго пришлось просидеть в заключении. Несколько попозднее в участок зашел полисмен, в квартале которого жил Карл. Прочитав на листе фамилию и адрес арестованного старика, полисмен тотчас же справился, в какую камеру его посадили, и настоял на немедленном освобождении Карла из под ареста. Старик провел в заключении четыре часа и вышел на улицу наружно совершенно успокоенный и погруженный в какую то глубокую думу. В его глазах появилось теперь новое, чуждое им до сих пор выражение. Выражение их стало гораздо осмысленнее прежнего, в них светилась мысль. Старик был всецело обязан своим расширившимся кругозором товарищу по заключению Аве Ларкинсу. Ларкинс сумел разъяснять ему толково и ясно, куда делись его деньги и дать ему верное представление о том обществе, которое не погнушалось отобрать у бедняка его последние крохи. Ларкнис только что успел отбыть срок наказания на принудительных работах за совершенную им кражу со взломом и теперь