Дочь Великого Петра. Николай Гейнце

обыкновенно дают нам и, без сомнения, попеременно. У кого ключ сегодня?

      – У меня, – вздохнул Свиридов.

      – А, теперь понятен ваш гнев! Когда же мы исполним наш план?

      – Завтра вечером, князь, если вы не прочь. Мы войдем, когда княжна, верная своим привычкам, отошлет слуг, войдем так, как будто каждый из нас действует для самого себя лично, – украдкой, как двое влюбленных, желающих провести приятно время, тем более что все это совершенная правда.

      – Хорошо, завтра.

      – Если хотите, я зайду за вами, князь, – сказал Свиридов, – и мы отправимся вместе.

      – Прекрасно.

      Они ушли и на другой день вечером исполнили свой замысел.

      Придя к садовой калитке и убедившись, что набережная совершенно пуста, они воспользовались ключом, отданным Свиридову, и проникли в сад. Ночь была довольно темна, но они знали дорогу, да и к тому же дом был в двух шагах. Боковая лестница вела от угла дома и позволяла его обитателям спускаться в сад, минуя парадную лестницу, выходящую на двор. Они направились к этой лестнице, как будто нарочно устроенной для подобного рода таинственных и любовных приключений. Они поднялись наверх. Лестница была настолько широка, что позволяла идти обоим рядом.

      Вскоре они очутились в маленькой передней, хорошо им знакомой, которая была рядом с будуаром княжны Полторацкой. Из этого будуара доносились до них голоса. Они толкнули друг друга и тихо приблизились к двери. Дверь будуара наполовину была стеклянная, но занавесь из двойной материи скрывала ее вполне. Эта занавесь не была, однако, настолько толста, чтобы нельзя было слышать, что говорят в другой комнате.

      И действительно, самые нежные уверения в любви и самые страстные ответы на них ясно доказывали присутствие влюбленной пары, воспользовавшейся минутным уединением и тишиной в доме. Увлекательный голос княжны преобладал в этом сентиментальном дуэте. Свиридов и князь Луговой взглянули друг на друга и обменялись следующими фразами:

      – С кем она может быть?

      – Необходимо узнать; отдерни занавес.

      Сказано – сделано. То, что они увидели в приподнятый край портьеры, заставило их сдавленным шепотом воскликнуть в один голос:

      – Вот оно что!

      Княжна Людмила Васильевна сидела на коленях у красивого брюнета, расточала ему и получала от него самые нежные ласки. Они молча опустили занавес и молча удалились из комнаты и из сада, оставив ключ в замке калитки. Когда на другой день распространились слухи о трагической смерти княжны Полторацкой, первой мыслью князя Лугового и Свиридова было заявить по начальству о их ночном визите в дом покойной. Они зашли посоветоваться к Ивану Ивановичу Шувалову. Не успели они, однако, начать свой рассказ, как «любимец императрицы» перебил их.

      – Ее величество, – сказал он, – очень сожалеет, что молодая так рано и так безвременно покончила с собой.

      – Покончила с собой! – воскликнули в один голос князь Луговой и Свиридов. – Но ведь…

      Шувалов перебил их и продолжал:

      – Ее величество сегодня