Короли океана. Густав Эмар

Орас на удивление твердым голосом.

      – Ложь! Вы силой ворвались в каюту герцога де Ла Торре, а капитан пришел ему на выручку.

      – Он поднял на меня кинжал.

      – И опять вы лжете! Вас застали на месте преступления, и вы ни за что ни про что проломили ему голову топором.

      – Что ж, пусть так. В конце концов, какая разница? Да, я убил его, но ведь он простой мужлан. Что значит его смерть? Ничего. Или, может, я не дворянин? Оставьте! Это плохая шутка. С каких пор дворянин больше не вправе ставить плебея на место? Впрочем, я взываю, в первую очередь, к господину Кольберу, поскольку он один имеет право рассматривать столь нелепое дело.

      – Ошибаетесь, сударь. Мы с вами у берегов Кубы, и здесь, на борту корабля, командование коим вверено мне Его Величеством, – да хранит его Бог! – я главный и единственный верховный судья. Вы знаете законы, сударь?

      – Возможно, раньше знал, но теперь забыл, – равнодушно отвечал граф.

      – Сейчас их вам напомнят. – И, обращаясь к докладчику, командир сказал: – Зачитайте обвиняемому из закона, дабы освежить его память.

      Капитан раскрыл лежащий перед ним фолиант и, наскоро пролистав его, встал.

      Вслед за тем твердым и четким голосом капитан зачитал нижеследующие параграфы:

      – Статья тридцать семь. Королевский указ от тысяча шестьсот тридцать четвертого года: «Если кто обнажит клинок на борту корабля и даже если никому от того не будет вреда, виновному надлежит этим самым клинком пронизать руку, положенную на мачту».

      – Ко мне-то какое отношение имеет этот вздор? – с пренебрежением вопросил граф.

      – Слушайте дальше, сударь, – невозмутимо продолжал капитан. – Вот это уже касается вас.

      И он снова принялся читать:

      – Статья сорок. Из того же королевского указа от тысяча шестьсот тридцать четвертого года: «Если же случится так, что кто-то убьет своего товарища или ранит его таким образом, что тот умрет, убитого привязывают к живому спиной к спине и бросают в море; а если сие случится на земле, виновного надлежит казнить смертью».

      Капитан-докладчик закрыл фолиант и снова сел на место, окруженный мертвой тишиной.

      – Вы слышали? – сказал командир. – Так что вы имеете добавить в свою защиту?

      – Ничего, – нервно рассмеявшись, отвечал граф. – Благодарю вас, дядюшка. Да прольется моя кровь на вашу голову!

      – Я не творю законы, я их исполняю, – холодно заметил командир. И, обращаясь к членам совета, вопросил: – Так какое наказание, по-вашему, заслуживает виновный?

      – Смерть! – не колеблясь отвечали все.

      – Слушайте же, несчастный! – объявил господин де Лартиг графу Орасу. – Через час старшина приведет приговор в исполнение. Лейтенант, уведите осужденного и заприте в тросовом отделении; скоро к нему с последними утешениями придет корабельный священник. Вас больше ничто не держит на этом свете, – прибавил он, снова обращаясь к несчастному графу. – Примиритесь же с Господом, если сможете.

      Спустя час весь экипаж «Непоколебимого»