Тайна высокого дома. Николай Гейнце

с еле прикрытым пестрядинною разодранною рубашкою телом (целовальник, видимо, не взял); некоторые, совсем обнаженные, требуют одежды, обуви, денег.

      Приказчик, занимавшийся чайком, отрывается от самовара.

      – Идтить как же? – вопросительно глядят они посоловевшими глазами на вышедшего из избы приказчика.

      – А зачем пропивали? Идите, в чем мать родила, утробы ненасытные! – напускается он на них.

      – Нет, уж это ты погодишь! – слышатся возгласы.

      – Нанялся – иди, а не хошь – в полицию! – хорохорится приказчик.

      – Не пугай, не испугаешь; нами сызмальства только три места и облюбованы: полиция, тюрьма да больница! – острят в ответ рабочие.

      Толпа разражается пьяным хохотом.

      Приказчик еще ломается некоторое время, но только для виду. От целовальника им уже с вечера взяты все заклады, со скидкою, и сложены на воз.

      Начинается вновь раздача одежды или обуви и запись на счет, но уже по возвышенным ценам; даются и деньжонки.

      Партия трогается в путь с запасом провизии и водки на похмелье.

      Так до следующего привала, а там та же история.

      В тайгу рабочие приходят, уже забрав почти за все время деньги; в лучшем случае остаются к получению гроши. Люди закабалены.

      Кто же эти люди?

      Подонки даже Сибири. Работящий ссыльный поселенец не пойдет в тайгу, не наймется на прииски.

      Приисковый рабочий – отпетый: летом в тайге, зимой в остроге – вот его жизнь. Заработков с прииска не приносят, а труд каторжный.

      Разведка, шурфовка и промывка золота производится по течению местных речек и ручьев, в болотистых местах.

      От мошки, этого бича приисковых рабочих, одной из казней египетских, не спасает и толстый слой дегтя на лице и теле, она жалит немилосердно, залепляет глаза, лезет в рот и уши.

      Болотные испарения также дают себя знать: цынга, скорбут и другие болезни валят людей. Плохая пища пучит карманы золотопромышленников и животы рабочих.

      Работы на приисках начинаются с конца марта, когда и прибывают туда нанятые артели или партии из поселенцев.

      Каждая артель приводит с собой на прииск кухарку. Первое дело по приходе на прииск – это приведение в порядок отведенной для артели казармы.

      Все казармы на зиму оставляются без окон, и только к весне артельщики получают из хозяйских амбаров рамы, железные печки и трубы; все это они сами прибивают и устанавливают.

      Подчас самим же приходится класть печку из камня для выпека хлеба.

      До начала промывки золота все рабочие заняты заготовкой дров на все лето, чтобы потом не отрываться от дела, а также переметкой хозяйского прошлогоднего сена и засолом мороженного мяса.

      Как только весеннее солнце пригреет, а снег начнет таять и начнут образовываться прогалины, каждая артель поглощена устройством приспособлений для промывки золота.

      Характерный признак каждого прииска – это «плотки» или широкие желоба на столбах для приема воды сверху в машину. Машины для промывки золота по наружному виду напоминают