Тайна высокого дома. Николай Гейнце

от высокого дома.

      Земский заседатель, или попросту «заседатель» – это сибирский чин, который равняется нашему становому приставу, с тою лишь разницей, что кроме чисто полицейских обязанностей, он исполняет обязанности мирового посредника и судебного следователя.

      У каждого заседателя есть свой участок, на которые разделена каждая «округа», или по нашему уезд.

      Заседатель участка, к которому принадлежал описываемый нами поселок, был только с год как назначен на это место и выказал себя с самой хорошей стороны по своей сметливости и распорядительности.

      Это был человек лет тридцати, полный, высокий, блондин с приятным лицом, всегда чисто выбритым, и не только по наружному виду, но и по внутренним качествам, сильно выделялся между своими товарищами – старыми сибирскими служаками, или, как их звали, «юсами», тип которых, сохранившийся во всей его неприкосновенности почти до наших дней, всецело просился на бумагу, как живая иллюстрация к гоголевскому «Держиморде».

      Они все были под судом по разным делам, что в Сибири не только в описываемое нами время, но и сравнительно недавнее, не считалось препятствием к продолжению службы, и эти «разные дела» большею частью сводились к тому, что они не только брали, – что в Сибири тогда не считалось даже проступком, – но брали «не по чину».

      Нового заседателя звали Павел Сергеевич Хмелевский – он был сын ссыльного поляка.

      Крестьяне участка не нахваливались им и дышали свободно под его управлением, и за ним осталось лестное прозвище «дотошный», как, если помнит читатель, охарактеризовал его один из слуг Толстых, выражая надежду, что заседатель откроет убийцу молодого человека.

      Быть может, впрочем, это отношение крестьян к своему новому заседателю происходило оттого, что предместником его был, как говорили крестьяне, «кровопивец».

      По крайней мере, при разговоре с местными обывателями о том, довольны ли они новым заседателем, они уклончиво отвечали:

      – Не пригляделись еще мы к нему, да и он к нам! А после старого-то, впрочем, и волк за ягненка покажется, – добавляли они после некоторого раздумья.

      – А что, разве лют был?

      – Как зверь рыкающий по селеньям рыскал, кровопивец.

      На замечание, отчего они не жаловались, обыватели рассказывали совершенно анекдотические были.

      – Жаловались и не раз, да все на свою же голову. Доказать не могли, ну и выходил зверь-то наш лютый – овцою неповинною. Однажды, даже подвести надумали, да не удалось.

      – Как подвести?

      – Да так, взятку при свидетелях дать, а потом и к начальству.

      – Что же, не взял?

      – Какое не взял, вдвое взял, да только не взяткой это оказалось.

      – Как так? – недоумевал слушатель.

      – Да так, порешили мы миром – не в терпеж стали его тягости – дать ему пятьдесят рублев при свидетелях; тут одного из наших, парня оборотистого, застрельщиком послали. Приходит.

      «Что надо?» – рявкнул «барин».

      «Да так и так, ваше благородие, – начал он, – как вы завсегда наш благодетель,