Одинокие люди. Герхард Гауптман

н-Карольсфельда. Слева одна, а справа две двери. Дверь слева ведет в кабинет Ганса Фокерат; одна из дверей направо – в спальню, другая в сени. Комната не особенно глубока. Два полукруглых окна и стеклянная дверь выходят на веранду. Из окон и двери виден сад, озеро и за ним Мюггельские горы.

      Действие первое

      Комната пуста. Дверь в кабинет плохо притворена, оттуда слышна речь пастора, по окончании её раздается хорал, исполняемый на гармониуме. Во время первых тактов дверь отворяется и появляются следующие лица: госпожа Фокерат, Катя Фокерат и кормилица с ребенком на руках: все одеты по-праздничному.

      Г-жа Фок. (пожилая, видная женщина, лет за 50. Черное шелковое платье. Берет и гладит руку Кати). Он очень хорошо говорил. Не правда ли, Катя?

      Катя (21 года, брюнетка среднего роста, нежного сложения, бледная и тихая. Находится в периоде выздоровления; принужденно улыбается, машинально кивает головой и поворачивается к ребенку).

      Кормилица. Ох, ты, маленький, милый мой карапузик! (качает его на руках). Ну, вот он и заснул… кш-кш! Вот и не хочет больше ничего знать (поправляет одеяльце, в которое завернуть ребенок). Вот так, вот так! Баиньки баю, дитеньку мою (напевает мелодию баю-баюшки-баю). А уж и задал он хлопот пастору – вот так! (показывает) ха, ха, ха! Пока дело не дошло до воды, все еще было ничего, но зато потом!! (напевает) ха, ха, ха! Ну и раскричался-же он, уа, уа! Кш-кш! Баю-баюшки-баю, баю дитеньку мою! (притопывает в такт ногой).

      Катя (искренно, но нервно смеется).

      Г-жа Фок. Посмотри, Катюша, как он мил! Какие у него длинные ресницы!

      Кормилица. Мамашины. Спи, дитятко, спи!

      Г-жа Фок. Нет, право, он весь в мать.

      Катя (отрицательно качает головой).

      Г-жа Фок. Да право-же.

      Катя (говорит с усилием). Ах, мамаша, я вовсе не желаю этого. Он совсем не должен походить на меня. Мне (не договаривает)…

      Г-жа Фок. (стараясь отвлечь внимание). Здоровый ребенок!

      Кормилица. Крепкий мальчишка!

      Г-жа Фок. Посмотри, что за кулачки.

      Кормилица. Точно у Голиафа.

      Катя (целует ребенка). Не правда ли, фрау Фокерат? Какая у него крепкая грудка!

      Кормилица. Да уж верьте слову, барыня, грудка что у генерала. Кш, кш! Такой с пятерыми справится.

      Г-жа Фок. Нет, посмотрите… Знаете ли… (Она и Катя смеются).

      Кормилица. У него здоровая кровь, кш-кш! дети живут кровью! (напевая) но-о, но-о… Пойдем в люлечку, в люлечку… Ну, идем, идем… пора нам и в люлечку… Спи, дитятко, спи! (уходит в спальню).

      Г-жа Фок. (затворяет дверь за кормилицей, оборачивается к Кате и весело качает головой). Презабавная, но славная женщина. Я рада, Катюша, что ты так удачно напала.

      Катя. Генерал! Бог мой!.. (смеется, смех выходит судорожный, более похожий на плач).

      Г-жа Фок. Что с тобой?

      Катя (старается успокоиться).

      Г-жа Фок. (обнимает Катю). Катюша…

      Катя. Со мной – право ничего.

      Г-жа Фок. Как ничего? Впрочем, оно и неудивительно, ты ведь еще не совсем оправилась. Поди приляг немного, отдохни.

      Катя. Нет! все уже прошло.

      Г-жа Фок. Все-таки приляг хоть на минутку…

      Катя. Нет, нет, пожалуйста. Сейчас ведь обед.

      Г-жа Фок. (подходит к столу, на котором стоит вино и печенье, наливает стакан вина и подает Кате). Выпей немного, хотя глоток. Попробуй! Это – сладкое.

      Катя (пьет).

      Г-жа Фок. Это подкрепляет. Не правда ли? Милое, дорогое дитя, к чему так волноваться? Тебе еще очень нужно беречь себя. Не создавай себе лишних забот и мучений. Все, Бог даст, уладится. Теперь у вас ребенок, и все пойдет иначе. Ганс будет поспокойнее.

      Катя. Ах, если бы так, мама.

      Г-жа Фок. Вспомни о том, как он радовался, когда родился ребенок. Он вообще страшно любит детей. Надейся на это. Всегда так бывает. Брак без детей – плохая вещь. Сколько раз я молила Бога, чтоб он благословил ребенком ваш союз. Знаешь, как было у нас? Первые четыре года мы едва промаялись – я и мой муж; это была не жизнь. Наконец, Господь услышал наши молитвы и послал нам Ганса. Только с тех пор началась настоящая жизнь, Катя. Пусть только пройдут первые 3-4 месяца и ты увидишь, сколько радости даст тебе ребенок! Нет, нет, ты должна быть вполне довольна своей судьбой: у тебя есть сынишка, есть муж, который тебя любит. Вы можете жить без забот. Чего тебе еще желать?

      Катя. Может быть это и в самом деле пустяки. Я знаю. Иной раз я, действительно, попусту беспокоюсь.

      Г-жа Фок. Послушай-ка. Только не сердись на меня. Ты была бы спокойнее, гораздо