Великая война. 1914 г. (сборник). Сергей Базанов

нечего. Чтоб не терять времени, отдаю машину на сохранение крестьянам, предупредив их об отставшем моем спутнике.

      – А немцев нема? – спрашиваю.

      Оказывается, еще вчера вечером на шоссе выезжал немецкий разъезд человек в пятнадцать. А около Райгорода, вот тут, под боком совсем, на винокуренном заводе, стоящем в лесу при дороге, дня три уже (по слухам) ночуют немцы. Их человек пятьдесят. Днем они почти не выходят. А если и выходят, то переодетые. Сегодня рано утром хлеб на заднем фольварке весь позабирали. Наших по близости нет. В Райгороде много «жолнержев»,[16] стояло и «гармат»[17] много, а вот вчера поутру все ушли… Седоусый поляк-крестьянин мерно и монотонно говорит ломаным русским языком, вставляя через слово обычное «прошу пана»… В голове у меня сумбур.

      Вот так влетел в историю!

      Что же делать? Старик не врет, это видно. Да и зачем ему врать?

      Решаюсь идти пешком. На ходу машины одетая под китель толстая фуфайка грела, а теперь «на своих двоих» в ней очень жарко.

      Прохожу пустынный Райгород. Жителей почти нет, попрятались куда-то. Редкие встречные подтверждают, что немцы тут везде бродят.

      Загибаю в лес и иду, прячась, как вор.

      По расспросам я выяснил, что корпус, разыскиваемый мною, ушел вчера на Августов. Теперь понятна потеря связи. Телеграф порван шпионящими немцами-разведчиками. Наши донесения перехвачены. Надо спешить. Набавляю ходу и вспоминаю пятикилометровый бег, в котором я участвовал однажды. Тренинг помогает. В три часа прохожу семнадцать верст. Еще семь верст осталось. В лесу натыкаюсь на казачий пост.

      Вид у меня был, очевидно, очень нелепый.

      Мокрый, усталый, в гетрах, в фуражке с очками – я не внушал к себе доверия.

      И только после того, как я показал важный пакет, старший поста согласился дать мне лошадь и вестового. Желая уверить казачков в своей подлинности я, несмотря на усталость, вспрыгнул на высокое седло профессионально-кавалерийским адъютантским прыжком.

      Лица донцов просветлели, и они единогласно одобрили:

      – Ловко вы сигаете, ваш-бродь!

      Через двадцать минут я был в штабе утерянного корпуса в Августове. Там тоже пытались восстановить с нами связь, но шпионы и засады немецких драгун перехватывали все, что посылалось к нам и от нас.

      Проворонили только меня!

      Назад мне дали автомобиль.

      Спрашиваю шофера:

      – Не боишься?

      – Никак нет, – просто и равнодушно.

      – Ну, так едем.

      Теперь уже едем явно. На машине да на большом ходу нас не очень-то поймаешь!

      На полном газу пролетаем двадцать четыре версты в двадцать минут. Вот и Райгород опять!

      Встречаем фурманщика-еврея.

      – Где немцы?

      – Ой! Прошу пана! В Рейгороде, тут стоят…

      – Да ну? И много?

      – Человек пеньтьдесят.

      Оказывается, что въезд и выезд в местечко заняты прусскими драгунами. Гляжу беспомощно на шофера.

      – Другой дороги нету?

      – Есть такая, да у нас на нее бензину

16

Очевидно, автор не точно приводит польское название солдат-пехотинцев – жолнеров (польск. zolnier). – Прим. сост.

17

Вероятно, автор говорит об артиллерии (укр. гармата – «пушка»). – Прим. сост.