Дома стоят дольше, чем люди (сборник). Виктория Токарева

Возле него легче дышать.

      Постепенно Яшина гибель ушла из каждого дня, опустилась в глубину сознания, как город Троя.

      Этот город существовал со всеми своими кладками и фундаментами, и даже банями. Существовал, но не мешал. Уже можно было думать о чем-то еще, консультировать больных.

      Ни с того ни с сего повадился звонить профессор Юрий Вениаминович. Он потерял зрение, не мог читать и смотреть телевизор. Развлекал себя телефонными звонками.

      Как правило, он звонил не вовремя, но Анна Андреевна не могла его отшить. Она поймала себя на том, что профессора жалко.

      Казалось бы, сколько он принес слез и унижения… Ничего не забылось, но большая любовь, которая когда-то жила в ее душе, не умерла окончательно. Анна Андреевна уходила в свою комнату и подолгу разговаривала с профессором. И с удивлением обнаружила, что Юрий Вениаминович – умнейший человек, просвещенный во многих областях. Раньше они говорили только о своих отношениях, мужчина и женщина, инь и ян. И мимо них проплыла человеческая составляющая каждого. А ведь так много всего остального, кроме инь и ян. И сейчас они открывались друг другу по-новому.

      – Ты боишься смерти? – спросила Анна Андреевна.

      – Нет.

      – Почему?

      – Она ведь не только для меня придумана. Такой порядок жизни. Смерть – составляющая жизни. Дело житейское.

      – Ты хотел бы жить долго?

      – Ни в коем случае. Мне уже надоело. Я бы застрелился, но неудобно перед семьей. Будет неприятный осадок.

      – А тебе-то что? – В Анюте шевельнулась забытая ревность к его семье.

      – Я никому не могу сказать «нет». Ни семье, ни Богу. Ты же меня знаешь…

      Нет. Она его не знала. Инь и ян застили глаза. Но какое уже это имеет значение? Все опустилось в культурный слой – и любовь, и предательство.

      Хорошее время – старость. Старость – как рама к картине. Обрамляет и ограничивает. И ничего не жаль.

      Сема купил «мерседес».

      Выбирали в салоне вместе с Сабиром. Сабир учитывал все мелочи.

      Машина для мужчины – второе «я». А хорошая машина больше чем «я». Вернее, так: лучшая часть «я».

      Первый раз Сема выехал в декабрьское утро. За рулем сидел Сабир. Шел крупный редкий снег. Сема включил любимый диск. Завопил Юрий Шевчук, и казалось, что он тоже радуется хорошей машине с мягким ходом и кожаными сиденьями.

      Машина подъехала к зданию банка. Сема вышел и отсутствовал довольно долго.

      Сабир вытащил диск, покрутил ручку приемника и нашел нужную волну с мусульманскими мотивами, так желанными его сердцу. В этой музыке сконцентрировалось все: родители и семья, покой и справедливость. Становилось легко и ясно.

      Сема вышел из банка, но не один, а вместе с молодой женщиной – высокой и сверкающе красивой. Женщина проводила Сему до машины. Они заканчивали свой разговор. Сабир услышал слова: «проценты», «инструмент». Видимо, женщина – работник банка, и провожала Сему как уважаемого клиента.

      – Знакомьтесь, – представил Сема. – Это