Дома стоят дольше, чем люди (сборник). Виктория Токарева

придумал. Наврал зачем-то. Ему вдруг захотелось быть сильным и жестоким и насиловать таких, как банкирша. Быть хозяином жизни, а не батраком, наемным работником. Сабир дышал через нос. Ненавидел. Кого? Всех.

      Сема не замечал его настроения. Думал о своем. Неожиданно сказал:

      – Я хочу послать тебя в Турцию.

      – Зачем? – удивился Сабир.

      – У меня там апартаменты. Я хочу их продать.

      – Апартаменты – это что? – не понял Сабир.

      – Квартира. На берегу моря. Я купил за восемьдесят тысяч евро, готов продать за шестьдесят.

      – А зачем продавать? Стоит, есть не просит.

      – Вот именно что просит. Недвижимость надо содержать. Мы платим коммунальные услуги, а сами не живем. За все время были два раза.

      Сабиру вдруг мучительно захотелось в Турцию. Он засиделся, как в тюрьме. А тут – движуха, новая страна, новые люди.

      – Продашь квартиру, возьмешь себе двадцать процентов от продажи, – озвучил Сема.

      Он всегда предлагал двадцать процентов. Десять – мало, тридцать процентов – много, а двадцать в самый раз. У Сабира в мозгу распустились розы. Райский сад. Он быстро сообразил: поступление в медицинский институт обеспечено, и еще останется. Можно будет открыть свой бизнес.

      Заниматься овцами Сабир уже не хотел. И в Самарканд не хотел. Провинция. Подняться можно только в Москве.

      Сабир возмечтал открыть свой таксопарк, как Алик. Купить несколько подержанных корейских машин, снять офис, нанять диспетчера и медсестру. И вперед к сияющим вершинам.

      Сабир отправился в Турцию. Сема дал ему доверенность на продажу.

      Сабиру несказанно повезло. Квартиру захотел купить рыжий голубоглазый турок, занимающий соседние апартаменты. Турку не хватало двух спален, он мечтал о расширении, так что Сабиру не пришлось далеко ходить.

      Квартиру следовало переоформить, получить нужные документы. Потребовался переводчик, нотариус. Пришлось выдергивать из Москвы Сему. В Турции все строго. В конце концов дело было сделано. Сабир вернулся другим человеком. Анна Андреевна его не узнала: Сабир посвежел, оделся и отъелся. Лицо покрыто золотым загаром, любо-дорого смотреть.

      – Людям идет благополучие, – заметила Анна Андреевна. – Ты стал похож на американского сенатора.

      Двадцать процентов от продажи – довольно тонкая пачка, которую можно было уместить во внутреннем кармане куртки. Но Сабир не дурак, носить в карманах такую ценность. Он открыл в ближайшем банке валютный счет и положил под проценты. Процент – ничтожный, однако в плюс, а не в минус. И не в ноль, как если бы он спрятал деньги в доме.

      Сема отправился в свой престижный банк, который находился в центре Москвы. Большому кораблю большое плаванье.

      Сема положил сумму на срочный вклад, присовокупил к уже имеющейся. Поехал обратно.

      Неожиданно почувствовал нестерпимый звон в ушах. Повернул руль и поставил машину возле гостиницы «Пекин», в неположенном месте. Там нельзя было парковаться.

      К машине резво подбежал пузатый мент в предвкушении навара: машина дорогая, значит, владелец с деньгами