Хочешь жить, Викентий?. Нина Орлова-Маркграф

И думает. Я любил Сашуру. Но я не люблю эту девушку, теперешнюю. Это совсем другой человек! Да и я изменился. Всё изменилось после этой черной пятницы.

      Костя нервно помолчал и возмущенно воскликнул:

      – Она стала похожа на цыганку! Ну что я сделаю?! Не нравится она мне больше.

      – Интересно, на кого же она могла еще походить? – изумился я.

      – На царицу Тамару. – Костя усмехнулся. – Чувствуешь разницу?

      Я соскочил со стула.

      – Слышь, ты, царь грузинский! У нас скоро в психдиспансере будет практика. Приходи! В их коллекции великих личностей грузинского царя точно еще не было.

      – Да ты мужик или кто? Ну не могу я, не хочу!..

      – Просто ты предатель по натуре! И подлец! – сказал я, толкнув кухонную дверь ногой.

      – Ну ты, кишка больничная! – заорал Костя, наступая на меня. – Канай отсюда!

      – Предатель и подлец! – крикнул я, спускаясь по лестнице.

      Но ответа не последовало.

      Я медленно шел на остановку. И что я скажу ей завтра?

      III

      Утром, после пятиминутки, я целых полчаса провертелся в коридоре около семьдесят седьмой палаты и едва заставил себя зайти к Александре.

      – Здоро́во, Крылова! – бодро пробренчал я. – Можно, я у тебя дневник заполню? Практика кончается, а у меня ни одной записи!

      – Ты был у Кости? – спросила она.

      – Был, был! – торопливо пролепетал я.

      – И что?

      – Он здоров. Передает привет. Представляешь, – засмеялся я, – сейчас видел историю новенького, поступившего ночью! Парень, шестнадцать лет… Огнестрельное ранение в правую ягодицу. Чем только люди ночью занимаются!

      Я взглянул на нее и перепугался. Вместо смуглого лицо ее стало мертвенно-желтого цвета.

      – Ты иди… – сказала Сашура.

      Я тенью выскользнул за дверь.

      Несколько раз до обеда я заглядывал к ней.

      Но она все лежала лицом к стене.

      Во время тихого часа я все же зашел к ней. Сашура сидела на кровати и сосредоточенно смотрела в альбом с фотографиями.

      – Домой ухожу, – сказал я, останавливаясь посреди палаты.

      – До завтра, Шурик! – Александра взглянула на меня и улыбнулась.

      Теперь она была почти такой же, как всегда. Только выражение решительной сосредоточенности во взгляде и во всей позе почему-то настораживало меня.

      – Побаиваюсь тебя одну оставлять, – тихо сказал я.

      – Почему?

      – У тебя весь день такое лицо… словно ты решилась на что-то, на что-то…

      Сашура отбросила альбом на тумбочку.

      – Ты думаешь, что я из-за Кости что-нибудь сделаю с собой? – Она озорно улыбнулась и, показав кукиш, сказала: – Накось выкуси! Нет, Саня! Я ведь уже побывала там, где темнота и больше ничего.

      – Я думаю, что он еще вернется.

      – Единожды предав… Слышал такое?

      – Единожды солгав, – поправил я.

      – Одно и то же! Кто один раз отрекся, отречется снова. Сегодня мне еще тяжело, а завтра я буду смеяться, как всегда. Даже еще веселей! Ведь я еще раз победила смерть. – Она смахнула слезы и сказала: –