Шулмусы. Владимир Жуков

эту, долбанную, придётся. Хоть до конца дней своих, хоть в конуре собачей вместе со всеми чадами и домочадцами, только на Волге лишь бы».

      Топал Иван Николаевич, в раздумьях шагал к стоянке, а они пожирали прямо. Были думки настолько долгими и несладкими, что сравнил офицер их с реками и, улыбнувшись, кисло констатировал про себя: «Не молочные только вот, в берегах текут не кисельных!»

      И когда подходил к кормильцу, то такая вот немолочная в берегах не кисельных, так ужасно кольнула в сердце, что мужчина остановился. «Не фамилия у меня, а недоразумение детское. Исключительно, скажем, наиглупейшая фамилия, – недовольно подумал он. – Опысин – это ж точно так же, как описан, звучит. Хорошо: в полку привыкли уже, а каково на новом месте-то будет? Смешки да хихиканье в кулачок, подначки да прибауточки всякие». И тут, прямо загоревав, столкнулся Иван Николаевич лоб в лоб с кочегаром Шуховым, только что из капонира вышедшим.

      – Ну и рассеян ты сегодня, брат, – недовольно проворчал Шухов, ушибленный, потирая лоб. – Уж не влюбился ли на старости лет в кого?

      – Да какой там влюбился. Задумался просто!

      – Думки в нашем деле такие опасны очень. Под винты ты с ними, дорогой мой, зайдешь. Не хватало только нам хоронить тебя перед самым дембелем.