От первого лица. «Звездные» истории: о времени и о себе. Татьяна Короткова

и их родителей. Окружали меня как фрица под Сталинградом. Конечно, из-за безмерной народной любви я испытывал не только неудобства: лет пятнадцать на «волне» того успеха выступал с концертами на творческих встречах. А уж что такое «творческая встреча с артистом» в те незабвенные времена – это надо знать…

      «Усатый нянь» оказался в пятерке самых кассовых советских фильмов. Нас с Натальей Варлей, исполнительницей главной роли в «Кавказской пленнице», даже награждали каким-то специальным дипломом за участие в фильмах, собравших миллион зрителей в первый месяц проката. Сейчас у этих двух картин число зрителей приближается к двумстам миллионам. Если советское здравоохранение и просвещение всей страны фактически содержалось за счет киноиндустрии, то половину бюджета точно обеспечила продажа «Усатого няня» и «Кавказской пленницы».

      Приезжаем в какой-нибудь крупный город с творческим вечером – в городе останавливаются заводы, красная дорожка, «Волга» от Горкома партии, пионеры в небо выпускают голубей, стихи читают приветственные, банкеты, персональные экскурсии, любая прихоть… Даже, бывало, автомобиль вместе со мной на руках носили. Полные стадионы собирал. В кинотеатры очереди километровые стояли. Голливуд плачет в сторонке от зависти… Дело ведь не в гонорарах – мы были идолами, кумирами, небожителями… И при этом оставались людьми, каждый со своей слабостью…

      Потом пошли «Будильники»: «Прекрасно, если вам с утра воскликнуть хочется «Ура!»… Мы с Ириной Муравьевой делали мини-мюзиклы на тему сказок. И была в передаче особая рубрика – «мультлото», дети присылали письма с заявками, а ведущие наугад вынимали по письму и заявки исполняли. Мне на телевидение приходили мешки с письмами. Случались и казусы – вынимаем из груды письмо, а в нем такая заявка: «Покажите артиста Сергея Проханова с голыми женщинами!».

      Я попал под «обстрел». У славы всегда есть «темная» оборотная сторона.

      Появились тысячи поклонниц, девушки писали признания в любви, где только можно: на стенах подъезда, на асфальте, на стекле машины. Доходило до грубых сцен, случались и угрозы. Честно говоря, не знаю, как Таня это выдерживала. Но выдерживала, вида, что ревнует, не подавала. Закалка-то у нее дедовская, военная. Несколько раз доходило до того, что мне становилось за жену страшно…

      У Тани плохо со зрением с молодости. Это сейчас все линзы носят, и не поймешь, что человек чуть подслеповат. А в то советское время, когда мы «женихались», люди носили обычные советские очки. Таня их, как многие молодые женщины, не любила. И вот однажды идем мы по Комсомольской площади, я засмотрелся на витрину, отстал немного. Поворачиваюсь, чтобы ей что-то понравившееся показать, и вижу странную картину: моя Татьяна подходит к какому-то молодому человеку, спокойно обнимает его, берет за руку, прислоняется к его плечу. Я остолбенел. Стою, как пружина, наблюдаю буквально в двух шагах от них. А они – ноль внимания на меня! Думаю, откуда этот мужчина?! Жена-то, вроде, моя! Что за отношения