Птичий короб. Джош Малерман

Мэлори, как ты? – спрашивает Дон, сидящий за столом напротив Мэлори. – Как тебе здесь? Пока нравится?

      – Все нормально, – отвечает Мэлори. – Я о ребенке много думаю.

      Дон улыбается, но улыбка у него грустная. Мэлори знает, что он тоже потерял сестру. Каждый из обитателей дома пережил ужасную потерю. Родители Шерил в панике уехали на юг, с тех пор от них ни слуху ни духу. Феликс, когда звонит наугад, всегда надеется на весточку о братьях. Джулс часто рассказывает о Сидни, своей невесте, которую нашел в канаве неподалеку от дома, прежде чем ответил на то же объявление, что и Мэлори. Горло у Сидни было перерезано. Но самой страшной Мэлори кажется история Тома. Если слово «страшный» еще не обесценилось окончательно.

      Сейчас Мэлори слушает, как он играет на пианино, и у нее сердце разрывается от жалости.

      Вот «Ди-Лавли» заканчивается, и снова слышно одно радио. Песня, которую поставил Родни Барретт, тоже заканчивается, и диджей начинает говорить.

      – Слушайте, слушайте! – восклицает Шерил и подходит к комоду, где стоит приемник. – Голос у Барретта унылее обычного.

      Том не обращает внимания на радио – попивает ром, потеет, коряво играет начальные аккорды «Я ощущаю ритм» Джорджа Гершвина. Дон поворачивается к приемнику удостовериться, права ли Шерил. Джулс сидел у стены и гладил Виктора, а тут тоже поворачивается на звук.

      «Твари, что вы у нас забрали? – начинает Родни Барретт, растягивая слова. – Что вы здесь делаете? У вас хоть цель есть?»

      Дон встает из-за стола и подходит к Шерил. Том отрывается от клавиш.

      – Впервые слышу, чтобы он напрямую обращался к тварям, – говорит он с табуретки у пианино.

      «Мы теряли матерей и отцов, сестер и братьев, – продолжает Родни Барретт. – Мы теряли мужей и жен, друзей и любовников. Но хуже всего отдавать вам детей. Как вы смеете заставлять детей смотреть на вас?»

      Мэлори наблюдает за Томом. Тот слушает с отсутствующим видом. Мэлори подходит к нему.

      – Барретта и раньше заносило, – говорит Шерил. – Но такого не припомню.

      – Я тоже, – отзывается Дон. – Послушать, так он пьянее нас.

      – Том! – зовет Мэлори, усаживаясь на скамейку рядом с ним.

      – Сейчас он покончит с собой, – вдруг предрекает Дон.

      Мэлори поднимает голову – хочет, чтобы Дон заткнулся, – и слышит то же самое. Голос Родни Барретта пропитан черным отчаяньем.