ГРИД. Чужие. Александр Тайгар

я никогда не видела, мама о нём ничего не рассказывала. Соседи – всякое говорили… Одни – что в тюрьме сидит, другие – что нет, что кто-то, мол, недавно, видел его. Кто-то тут же подхватывал, что он сбежал. Много чего. И что мошенник он, скользкий тип, и как только таких – земля носит. Рассказывали, что убили его. Есть ли в этом хоть часть правды – не знаю. Сплетни, что с них взять. Пашка родился, будто для того, чтобы испоганить нам жизнь. Нехорошо, может, так говорить, но иначе не могу. Мама, после того как его родила, заработала кучу болячек, и хоть говорят, что вторые роды проходят проще первых – рожала тяжелее. Он младше меня на три года. До пяти лет он постоянно болел, до девяти… Наверное, это были самые тихие годы. А после – он убежал из дома. Лучше бы и не возвращался. С нами он прожил до пятнадцати лет, потом ушёл. Говорил тогда, что живёт у отца. Иногда заваливался к нам домой, за полночь, пьяный. Мама умерла через четыре года, я продала квартиру и уехала в другой город, там купила квартиру поменьше. Прошло совсем немного времени – он меня нашёл, начал требовать денег. Я снова продала квартиру, снова уехала. Денег на новую – уже не хватило бы. Да и не хотелось сидеть на одном месте. Снимала жильё, искала работу… Иногда – жила у знакомых. Вот так. Он как чёрт – только и делает, что портит жизнь другим. И преследует меня… Я… – Оксана осеклась, голос её дрогнул. Запрокинув голову и закрыв глаза, она откинулась на спинку кресла, перевела дыхание. – Я больше ничего не хочу говорить.

      Я подсел к ней на корточки, взял за руки.

      – Ты и так сказала достаточно. Столько, что мне кажется – я узнал того, о ком ты говоришь. Ты не должна больше уезжать, быть одна.

      – Он везде меня найдёт.

      – И что? Оксана, тебе самой это не надоело? Мы с тобой, давно уже – куда больше, чем «просто знакомые». А живем, будто… Не назовёшь, как. Не бывает так, нонсенс. Я-то всё думал, почему ты не хочешь оставаться. Про семью и не заикнёшься. А ты – боишься, неизвестно чего. То есть, конечно, известно, только вот… Неправильно это.

      – Я не хочу никому портить жизнь.

      – Оксана, испортить себе жизнь – мы можем только сами.

      – Я, по-твоему, сама просила его, чтобы он доставал меня?

      – Конечно, нет. Но пыталась ли ты с ним, хоть как-то, разобраться?

      – С ним бесполезно говорить.

      – А кто говорит о беседе? Если кто-то не понимает слов – с ним общаются по-другому.

      – Он же брат мой…

      – Ты уверена? Это не брат, это отпрыск твоей матери. Не сын – выродок. Хоть ты не хочешь это признавать.

      – Мама болела, он болел… Я всегда чувствовала какую-то ответственность перед ним…

      – Ответственность… Кстати, какая ещё ответственность? Тебе же было только три года, когда он родился!

      – Ты забыл? Я же была чудо-ребёнком, – Оксана, впервые за разговор, улыбнулась.

      – Ты всегда была чудом, – я крепче сжал её руки, поднёс к губам. – Ты не должна уходить.

      —///—

      – А у вас здесь неплохо… Даже, уютно.

      Я осматривал место, куда мы, наконец-то, пришли. На подвал, как мне представлялось раньше, это не было похоже. Скорее, на обычный дом. Только окон не наблюдалось