Королева Юга. Артуро Перес-Реверте

отражаясь от беленых стен, окружавших площадь, золотило волоски над татуировкой и делало светлее его глаза.

      – Ты можешь поехать со мной, – проговорил он наконец. – В Альхесирасе хорошо… Мы бы виделись каждый день. Вдали от всего этого.

      – Я не знаю, хочу ли я видеть тебя каждый день.

      – Странная ты. Очень странная. Я и не знал, что вы, мексиканки, такие.

      – Я не знаю, какие мексиканки. Я знаю, какая я. – Она мгновение подумала. – Иногда мне кажется, что знаю.

      Она бросила окурок и придавила его подошвой. Потом обернулась посмотреть, не ушел ли Дрис Ларби. Его уже не было. Тереса встала и сказала, что ей хочется прогуляться. Сантьяго, все еще сидя и нашаривая деньги в заднем кармане брюк, продолжал смотреть на нее, но уже с иным выражением. С улыбкой. Он всегда знал, как нужно улыбнуться, чтобы разогнать для нее все черные тучи. Чтобы она сделала что-нибудь. Например, пообщалась с Абделькадером Чаибом.

      – Черт возьми, Тереса.

      – Что?

      – Иногда ты похожа на девчонку, и мне это нравится. – Поднявшись, он положил на столик несколько монет. – То есть, когда я вижу, как ты идешь, и все такое. Ты идешь, а попка у тебя так и танцует, потом поворачиваешься… так бы и съел тебя всю, как свежий персик… И грудь у тебя…

      – Что – грудь у меня?

      Сантьяго склонил голову набок, ища подходящее определение.

      – Красивая, – серьезно закончил он. – Самая красивая во всей Мелилье.

      – Ничего себе… Это что – испанский комплимент?

      – Ну… не знаю. – Он подождал, пока она не отсмеялась. – Просто мне это пришло в голову.

      – Только это? Больше ничего?

      – Нет. Мне нравится, как ты разговариваешь. Или молчишь. Мне от этого становится… не знаю… что-то во мне происходит… какие-то чувства. Разные. И нежность тоже – наверное, это самое подходящее слово.

      – Вот и хорошо. Мне приятно, если ты иногда забываешь о моей груди и становишься нежным.

      – А мне и не надо ни о чем забывать. Твоя грудь и моя нежность – одно с другим вполне вяжется.

      Она сбросила туфли, и они пошли по грязному песку, а потом среди камней, по кромке воды, под золотисто-рыжими стенами крепости, из бойниц которой торчали ржавые пушки. Вдали вырисовывался голубоватый силуэт мыса Трес-Форкас. На ноги им брызгала пена. Сантьяго шагал, засунув руки в карманы, временами останавливаясь и проверяя, не поскользнется ли Тереса на влажных камнях, покрытых зеленым мхом.

      – А иногда, – сказал он вдруг, словно и не переставал об этом думать, – я смотрю на тебя, и вдруг ты выглядишь гораздо старше… Как сегодня утром.

      – А что случилось сегодня утром?

      – Я проснулся, а ты была в ванной, и я встал взглянуть на тебя, и увидел тебя перед зеркалом… Ты умывалась и смотрела на себя так, будто с трудом узнаешь. И лицо у тебя было, как у старухи.

      – Страшное?

      – Да просто кошмарное. Поэтому мне захотелось, чтобы ты снова стала красивой, я подхватил тебя на руки и отнес в постель, и мы добрый час кувыркались там.

      – Не помню.

      – Не