У нас всегда будет Париж (сборник). Рэй Брэдбери

беседовала с соседками.

      – Красавица! – окликнул Массинелло Пьетро. – Сегодня вечером я отправлюсь в тюрягу! Ты развязала войну и одержала победу. Вручаю тебе свой меч, сердце и душу!

      Миссис Гутьеррес величественно прошествовала по грунтовой площадке.

      – Что там такое? – переспросила она, как будто его не видела и не слышала.

      – Ты настучала в полицию, полиция меня прижала, а я только посмеялся! – Он игриво помахал рукой и сделал ей «козу» двумя пальцами. – Надеюсь, теперь ты счастлива!

      – Это ктой-то настучал в полицию? – негодующе осведомилась она.

      – Ах, миссис Гутьеррес, я посвящу вам романс!

      – Может, кто другой и настучал, а я-то при чем? – не унималась она.

      – А когда я отправлюсь за решетку, тебя будет ждать подарок. – Он раскланялся.

      – Сказано тебе, это не я! – закричала она. – И пасть свою закрой!

      – Должен сделать вам комплимент, – проникновенно сказал он. – Вы – из числа сознательных граждан. Из тех, кто не выносит грязи, шума и беспорядка.

      – Да ты… ты… – гаркнула она. – Ах ты! – У нее больше не было слов.

      – Танцую для вас! – пропел он и, кружась в вальсе, стал двигаться к дому.

      Ближе к вечеру он повязал голову красным шелковым платком, вставил в уши огромные золотые серьги, подпоясался красным кушаком и надел синий жилет с золотым кантом. Его костюм довершали туфли с пряжками и облегающие бриджи.

      – За мной! Прогуляемся напоследок, а? – обратился он к собакам, и те дружно высыпали из лавки.

      Держа под мышкой свой патефон, Пьетро морщился, потому что в последнее время страдал животом, прихварывал и с трудом поднимал тяжести. По бокам от него трусили собаки, а на плечах сидели длиннохвостые попугаи, которые оглашали квартал дикими криками. Солнце клонилось к закату, в прохладном воздухе не было ни ветерка. Пьетро озирался, будто попал сюда впервые. Он приветствовал каждого встречного, махал рукой, отдавал честь.

      В закусочной он водрузил патефон на высокий табурет и завел скрипучую пластинку. Все посетители уставились на него, а он нырнул в эту музыку – и выплыл, сияя от смеха. Щелкнул пальцами, притопнул каблуками, мелодично присвистнул и зажмурился, а симфонический оркестр тем временем воспарял вместе со Штраусом. Собакам была дана команда сесть рядком, а он закружился в танце. Попугаям была дана команда слететь на пол. Ошарашенная, но увлеченная публика бросала ему блестящие монетки, которые он ловил на лету.

      – Пошел вон! – разозлился хозяин закусочной. – Развел тут оперу!

      – Благодарю вас, добрые друзья!

      Собаки, музыка, попугаи, а с ними и Пьетро растворились в сумерках, оставив за собой лишь тихий звон бубенчиков.

      На перекрестке улиц он подарил свою песню небу, вспыхнувшим звездам и октябрьской луне. В ночи поднялся ветер. Из темноты за ним наблюдали улыбчивые лица. И Пьетро снова подмигнул, улыбнулся, присвистнул и закружился в танце.

      Делитесь добротою!

      Любите все живое!

      И видел он множество внимательных лиц. И еще