Белеет парус одинокий. Валентин Катаев

громадная пустынная лестница! Ярко и гулко. Сколько ламп! На стене каждого пролета – керосиновая лампа в чугунном кронштейне. И над каждой лампой сонно качается в световом круге крышечка.

      Медные, ярко начищенные таблички на дверях. Кокосовые маты для ног. Детская коляска.

      Все эти крепко забытые вещи вдруг возникли перед Петиными изумленными глазами во всей своей первобытной новизне.

      К ним надо опять привыкать.

      Вот где-то вверху звонко, на всю лестницу, щелкнул ключ, бухнула дверь, быстро заговорили голоса. Каждое восклицание как пистолетный выстрел.

      Побежали легкие и бравурные звуки рояля, приглушенные стеной. Это музыка настойчивыми аккордами напоминала мальчику о своем существовании.

      И наконец… Боже мой!.. Кто это?..

      Из двери выбегает забытая, но ужасно знакомая дама в синем шелковом платье с кружевным воротничком и кружевными манжетами. У нее красные от слез, возбужденные, радостные глаза, натянувшиеся от смеха губы. Ее подбородок дрожит не то от смеха, не то от слёз.

      – Павлик!

      Она вырывает у кухарки из рук Павлика.

      – Бож-же мой, какой стал тяжелый!

      Павлик открывает совершенно черные со сна глаза, с безгранично равнодушным изумлением говорит:

      – О? Тетя!

      И засыпает опять.

      Ну да, конечно, конечно же это тетя! Отлично знакомая, дорогая, родная, но только немножко забытая тетя. Как можно было не узнать?

      – Петя? Мальчик! Какая громадина!

      – Тетя, вы знаете, что с нами было? – сразу же начал Петя. – Тетя, вы ничего не знаете! Да тетя же! Вы слушайте, что только с нами было. Тетя, да вы же не слушаете! Тетя, вы же слушайте!

      – Хорошо, хорошо, только не всё сразу. Иди в комнаты. А где же Василий Петрович?

      – Здесь, здесь…

      По лестнице поднимался отец:

      – Ну, вот и мы. Здравствуйте, Татьяна Ивановна.

      – С приездом, с приездом! Пожалуйте. Не укачало вас?

      – Ничуть. Прекрасно доехали. Нет ли у вас мелочи? У извозчика нет с трех рублей сдачи.

      – Сейчас, сейчас. Вы только не беспокойтесь… Петя, да не путайся же ты под ногами… После расскажешь. Дуня, голубчик, сбегайте вниз – отнесите извозчику… Возьмите у меня на туалете…

      Петя вошел в переднюю, показавшуюся ему просторной, сумрачной и до такой степени чужой, что даже тот черномазый большой мальчик в соломенной шляпе, который вдруг появился, откуда ни возьмись, в ореховой раме забытого, но знакомого зеркала, освещенного забытой, но знакомой лампой, не сразу был узнан.

      А его-то, кажется, Петя мог узнать без труда, так как это именно и был он сам!

      X. Дома

      Там, в экономии, была маленькая, чисто выбеленная комнатка с тремя парусиновыми кроватями, покрытыми летними марсельскими одеялами[78].

      Железный рукомойник. Сосновый столик. Стул. Свеча в стеклянном колпаке. Зеленые решетчатые ставни-жалюзи. Крашеный пол, облезший от постоянного мытья.

      Как сладко и прохладно было засыпать, наевшись простокваши

78

Марсе́льское одея́ло – правильно: марселевое одеяло – одеяло из тонкой плотной хлопчатобумажной ткани.