Миры под лезвием секиры. Николай Чадович

– голову, лежавшую уже на приличном удалении от хозяина.

      – Щенки они все, – сказал он, догнав ватагу. – И этот попрыгунчик, и те в подвале… А старшой ушел.

      – Тебя-то они все же откуда знают? – спросил Цыпф, вспомнив о кровавой надписи на стене.

      – Своим меня считают. Как раньше в военкомате говорили, неограниченно годным… Есть на мне Каинов грех. Да не один…

      Как и уговаривались, всех дружинников – и живых и мертвых – погрузили в драндулет. Виолетта злорадно пообещала оставить Чмыхало в своей общине – в счет возмещения ущерба, так сказать.

      – Ох, потом пожалеете, – мрачно покачал головой Зяблик. – Если этот нехристь с какой-нибудь вашей бабой ночь перекантуется, она к себе никакого другого мужика больше ни в жизнь не подпустит. Ему же без разницы, что баба, что кобылица. Дикий человек. Потерпят такое ваши благоверные?

      – А мы их спрашивать не собираемся, – отрезала Виолетта, почесывая себе за ухом стволом обреза. – Пусть хоть один стоящий мужичонка на развод будет.

      – Не-е, – осклабился Чмыхало. – Ялган… Неправда… Толгай землю ковырять не будет. Толгай волю любит…

      Когда драндулет укатил, снова спустились в подвал и обшарили все закоулки. Кроме кое-какой еды, пары пистолетов и сотни патронов (на ближайшем толчке один патрон шел за мешок картошки), обнаружили огромную чугунную сковороду, на которой, наверное, можно было целиком зажарить теленка.

      – Надолго, гады, устраивались, – Зяблик злобно плюнул на сковородку. – Даже капище свое оборудовали.

      Цыпф несколько раз возвращался туда, где в рядок лежали мертвые аггелы, уже разутые, с вывернутыми карманами. Потом, воровато оглянувшись, он за ноги оттащил одного из них поближе к свету.

      – Что ты его дергаешь? – неодобрительно заметил из темноты Зяблик. – Живых надо было дергать.

      – Послушай… я его, кажется, раньше видел, – неуверенно сказал Цыпф, склонившись над трупом.

      – Где ты его мог видеть? – Зяблик неохотно приблизился.

      – Он вместе с Сарычевым в Эдем идти собирался. Я им муку и сахар отвешивал.

      – Точно?

      – Очень похож… Правда, я его только раз видел, мельком. Надо бы у ребят из Трехградья уточнить.

      – Как же, уточнишь… Ищи-свищи их теперь…

      Они отошли к стене и сели на трубу, обмотанную раздерганной теплоизоляцией.

      – Видишь, какая хреновина получается, – помолчав, сказал Зяблик. – аггелы-то какие стали! С крыши на крышу, как блохи, сигают. После смерти на карачках ползают. Что относительно этого наука может сказать?

      – Читал я где-то, что у каждого человека сил в организме запасено гораздо больше, чем ему в повседневной жизни требуется. Любой из нас может в принципе на восемь метров прыгнуть или доброе дерево с корнем вывернуть. Но есть опасность, что связки и мышцы такой нагрузки не выдержат. Поэтому в нервной системе какой-то предохранитель имеется, не позволяющий силе освобождаться сверх необходимого. Ну а в минуты смертельной опасности или сильного душевного потрясения