Приключения Джейкоба Фейтфула. Фредерик Марриет

мистер Кнепс накануне сказал, что я хорошо рисую. Почему же он не показал вам моих карикатур, которые, по его же собственным словам, он собирал в течение целого месяца?

      – Ты задаешь хитрые вопросы, – произнес Домине. – Ответь, мистер Кнепс.

      – Я хотел добыть больше улик, – ответил Кнепс.

      – Ты слышишь, Джейкоб Фейтфул?

      – Скажите, пожалуйста, сэр: слыхали ли вы когда-нибудь, чтобы я без любви и уважения говорил о моей бедной матери?

      – Никогда, Джейкоб.

      – Теперь, сэр, будьте так добры, вызовите Джона Уильямса.

      – Джон Уильямс, номер тридцать семь, подойди.

      – Уильямс, – сказал я, – говорил ли он, что Барнеби Брейсгирдл нарисовал мою мать с пламенем надо ртом?

      – Да, говорил.

      В эту минуту мое негодование выразилось потоком слез.

      – Сэр, – вскрикнул я, – если вы думаете, что я мог нарисовать карикатуру на вас и миссис Бетли, скажите, мог ли я сделать вот это? Ведь все карикатуры нарисованы одной рукой.

      И я передал Домине карикатуру на мою мать (м-р Кнепс неосторожно принес и ее вместе с остальными). Учитель побледнел как полотно. Домине посмотрел на рисунок и, помолчав, обратился к нему:

      – Кто тебе дал этот листок, мистер Кнепс?

      – Барнеби Брейсгирдл, – от смущения не придумав ничего, пролепетал Кнепс.

      – Ты только что уверял, будто не получал ни одного рисунка от Брейсгирдла. Ты противоречишь себе, мистер Кнепс. Джейкоб не нарисовал своей матери, а карандаш тот же, который набросал все остальное, ergo[8], он не нарисовал ни одной карикатуры. Благодарю Тебя, Боже, что Ты защитил невинного! А теперь, Барнеби Брейсгирдл, скажи, ты ли дал эту карикатуру мистеру Кнепсу и откуда ты взял ее? Не лги.

      Барнеби то краснел, то бледнел, наконец сознался, что он нарисовал ее.

      – Вы, мальчики, – крикнул Домине, размахивая розгой, которую он схватил, – вы передали рисунки мистеру Кнепсу, а кто давал их вам?

      Испуганные выражением лица Домине воспитанники в один голос ответили:

      – Барнеби Брейсгирдл.

      – А откуда взял ты их, Барнеби? – спросил наставник.

      Барнеби упал на колени и рассказал все в подробностях. Негодованию Домине не было границ. Я никогда не видывал его в таком волнении.

      М-р Кнепс был немедленно и с позором изгнан из школы. Барнеби жестоко высекли.

      После этого все пошло хорошо. Доброта и внимание Домине ко мне не уменьшались. Я делал большие успехи: победил Вергилия, взял штурмом Тацита и одолел оды Горация, с торжеством прошел десятичные дроби и однажды глубоко погрузился в измерение объемов тел, как вдруг у меня закружилась голова. Я сказал об этом матроне, она, пощупав мне руки, объявила, что у меня жар, и велела мне лечь в постель. На следующее утро я уже не мог подняться, в моей голове как бы каталось раскаленное ядро. Я заболел в первый раз в жизни. Хирург пустил мне кровь и, дав наставления матроне, обещал снова зайти. Через несколько часов я лежал в полном бреду, странные грезы, сцены прошедшей жизни перемешивались с недавними событиями; я видел

8

Ergo – следовательно (лат.).