Бабочка на штанге. Владислав Крапивин

задумчивый и смирный) в городе ходит в фехтовальную секцию. Я попросил его показать «ну хоть пару приемчиков, чтобы знать, как это делается». Стасик был покладистый человек. Мы на берегу озера выбрали несколько прутьев орешника, нашли консервные крышки для щитков, смастерили «рапиры». Стасик научил меня, как вставать в боевую позицию, отдавать салют, делать выпады. Показал четыре основные защиты: четвертую, шестую, вторую, третью…

      Занимались мы целую неделю, и Стасик говорил, что получается у меня неплохо. Победить его я, конечно, не мог, но иногда все же ухитрялся нанести укол. А один раз я Стасика удивил!

      Когда старательно тренируешься, появляется такая автоматика в движениях. Рука уже сама знает, как брать защиту, как делать обманный перевод, как отвечать… Но случилось, что однажды я не стал делать ничего, а просто замер с опущенным оружием. Рука Стасика дернулась влево, ожидая выпада с той стороны, а я вскинул конец прута и уколол противника прямо в грудь. И даже виноватым себя почувствовал: как я легко обманул его. Стасик растерялся, округлил рот.

      – Ну, ловко ты как… Хотя наш тренер сказал бы, что это некорректный прием.

      – Разве незаконный?

      – Нет, законный, конечно, только… ну, я сам не знаю. Конечно, судьи этот укол признали бы, но могли поморщиться…

      – Почему?

      – Понимаешь, такой прием хорош для настоящего боя, на войне, но не для спорта…

      Я не хотел войны и дурашливо сказал, что больше не буду. Мы посмеялись. И все было хорошо, но через два дня за Стасиком приехал отец и увез его в Египет, в туристическую поездку. Я не успел даже взять у Стасика адрес…

      Все сразу поскучнело. Хотя в общем-то было терпимо. А здешние вечера мне нравились по-настоящему. Ребята, которые не хотели дергаться на дискотеке под всякое рок-завывание, уходили на берег и разжигали костер. Небольшой такой, уютный. Тихо качались черные сосны, звезды между ними плавали туда-сюда. К ним улетали искры. Кто-нибудь из вожатых брал гитару, и мы начинали вспоминать песни. Всякие.

      Чаще всех пел с нами вожатый Боря Высоцкий. Сами понимаете, с такой фамилией нельзя не быть певцом! Боря настраивал гитару и начинал. А остальные подхватывали. Не очень дружно, может быть, но от души. Почему-то особенно все любили старую песню «Гренада». И я любил. Только не все в ней было понятно. Как это «отряд не заметил потери бойца»? Что за отряд такой? Хотя… Стасик вот уехал, а всем – до лампочки, тоже не заметили. «А может, мальчика и не было?» Ведь и сам я тоже денек погрустил, а дальше все пошло как прежде. Да и грустил я даже не о Стасике Барченко, а о том, что больше не могу учиться фехтованию…

      А вообще-то легкая такая, но постоянная грусть витала над «Андромедой» постоянно. Потому что маленький лагерь, который существовал еще с советских времен, теперь доживал последние дни. Он стал «нерентабельный». Ну и что же, что хороший? Прибыли-то не дает, а нынче кризис, каждый рубль на счету!.. В лагерной библиотеке мы увязывали в пачки старые книги и относили в деревенскую школу – в подарок (а