Прекрасные и проклятые. Френсис Скотт Фицджеральд

подарки для самой себя, разложенные на бесконечном прилавке.

      Несколько секунд она отрешенно наблюдала за танцующими и отпускала тихие замечания, когда одна из пар проплывала мимо.

      – Вот хорошенькая девушка в голубом, – и, когда Энтони послушно посмотрел в ту сторону, – там! Нет, у вас за спиной, – вон там!

      – Да, – беспомощно согласился он.

      – Вы ее не видели.

      – Я предпочитаю смотреть на вас.

      – Знаю, но она была хорошенькой. Правда, у нее толстые лодыжки.

      – Что… То есть, правда? – равнодушно отозвался он.

      Рядом протанцевала пара, откуда донеслось женское приветствие:

      – Здравствуй, Глория! О, Глория!

      – И тебе привет.

      – Кто это? – спросил он.

      – Не знаю. Кто-то, – она заметила другое лицо. – Привет, Мюриэл! – Она повернулась к Энтони: – Это Мюриэл Кейн. Думаю, она привлекательная, хотя и не слишком.

      Энтони одобрительно хмыкнул.

      – Привлекательная, хотя и не слишком, – повторил он.

      Она улыбнулась, мгновенно заинтересованная его реакцией.

      – Почему это забавно? – Ее тон был патетично напряженным.

      – Просто так.

      – Хотите потанцевать?

      – А вы?

      – Немного. Но давайте посидим, – решила она.

      – И поговорим о вас? Вы любите говорить о себе, правда?

      – Да. – Она рассмеялась, уличенная в тщеславии.

      – Насколько я понимаю, ваша автобиография достойна классического романа.

      – Дик говорит, что у меня нет биографии.

      – Дик! – воскликнул он. – Что он знает про вас?

      – Ничего. Но по его словам, биография любой женщины начинается с первого поцелуя, который имеет значение, и заканчивается с последним ребенком, который оказывается у нее на руках.

      – Он цитирует собственную книгу.

      – Он говорит, что у женщин, которых никто не любил, нет биографии, а есть лишь история.

      Энтони снова рассмеялся.

      – Конечно же, вы не можете утверждать, что вас не любили!

      – Полагаю, что так.

      – Тогда почему у вас нет биографии? Разве вы никогда не получали поцелуя, который имел бы особое значение? – Как только слова сорвались с губ, он сделал судорожный вдох, словно пытаясь втянуть их обратно. Это же ребенок!

      – Не понимаю, что вы имеете в виду под «особым значением», – неодобрительно сказала она.

      – Мне хотелось бы знать, сколько вам лет.

      – Двадцать два, – с серьезным видом ответила она, встретившись с его взглядом. – А вы как думали?

      – Около восемнадцати.

      – Пожалуй, я начну с этого. Мне не нравится быть двадцатидвухлетней; ненавижу это больше всего на свете.

      – Ваш возраст? Двадцать два года?

      – Нет. Когда стареешь и все остальное. Когда выходишь замуж.

      – Вам никогда не хотелось замужества?

      – Мне не нужна ответственность и