Прекрасные и проклятые. Френсис Скотт Фицджеральд

ее, разве что сказать, что она чрезвычайно красива. Она… невероятно живая. И она ела мармеладные шарики.

      – Что?!

      – Это что-то вроде невинного пристрастия. У нее нервический темперамент: она говорит, что всегда ест мармеладки во время чаепития, потому что приходится долго оставаться на одном месте.

      – О чем вы говорили – о Бергсоне? О билфизме? Является ли уанстеп безнравственным танцем?

      Мори остался невозмутимым, и его шерсть ничуть не встопорщилась.

      – В сущности, мы действительно говорили о билфизме. Как выяснилось, ее мать билфистка. Но в основном мы говорили о ногах.

      Энтони покатился со смеху.

      – Боже мой! О чьих ногах?

      – О ее ногах. Она много говорила о них, как будто это настоящая редкость. У меня появилось сильное желание увидеть их.

      – Кто она, танцовщица?

      – Нет, я обнаружил, что она двоюродная сестра Дика.

      Энтони так резко выпрямился, что подушка, на которую он опирался, подпрыгнула, как живое существо, и упала на пол.

      – Ее зовут Глория Гилберт?

      – Да. Не правда ли, замечательная девушка?

      – Я с ней не знаком, но ее отец настолько тупой…

      – Что ж, – с неумолимой убежденностью перебил Мори. – Ее родители могут быть безутешны, как профессиональные плакальщики, но я склонен полагать, что у нее оригинальный и незаурядный характер. По внешним признакам – стандартная выпускница Йеля и все такое, но на самом деле другая, совершенно другая.

      – Продолжай, продолжай! – допытывался Энтони. – Когда Дик сказал, что у нее в голове ничего нет, я сразу понял, что она должна быть очень хороша собой.

      – Он так сказал?

      – Готов поклясться, – отозвался Энтони и фыркнул от смеха.

      – Ну, то, что он понимает как женский ум, это…

      – Знаю, – с жаром перебил Энтони. – Он подразумевает кучку литературной дезинформации.

      – То-то и оно. Ему нужны те, кто считает ежегодный нравственный упадок страны либо очень хорошей новостью, либо очень угрожающей новостью. Либо пенсне, либо поза. Так вот, эта девушка говорила о ногах. Еще она говорила о коже, – о собственной коже. Всегда о чем-то своем. Она рассказывала мне, какой загар ей хотелось бы получить летом и с какой точностью она обычно рассчитывает это.

      – Ты сидел, зачарованный ее низким контральто?

      – Ее низким контральто! Нет, ее загаром! Я начал размышлять о загаре. Я стал вспоминать, какой оттенок был у меня, когда я последний раз загорал два года назад. У меня действительно был очень неплохой загар бронзового оттенка, если я правильно помню.

      Энтони снова прилег на диван, сотрясаясь от смеха.

      – Она заставила тебя… ох, Мори! Спасатель Мори из Коннектикута. Мускатный орех в человеческом облике. Экстренный выпуск! Богатая наследница тайно сбежала со спасателем береговой охраны из-за его роскошного загара! Как выяснилось впоследствии, в его семье были предки из Тасмании!

      Мори со вздохом подошел к окну и приподнял штору.

      – На улице снегопад.

      Энтони,