Симона и Грета. Елена Доброва

он замечательный. Он умница-остроумница и все такое, но мне он как мужчина не нравится. Это понятно?

      – А он за девочками ухаживает? Есть у него кто-то?

      – За девочками он не ухаживает, потому что сейчас вообще никто ни за кем не ухаживает. Сейчас другое время. Сейчас встречаются, ходят вместе в кино, в кафе.

      – Это и называется ухаживать.

      – Ну не знаю. Вроде бы у него никого нет. Хотя другим девчонкам он нравится. Не могу сказать, что он институтский кумир, но думаю, некоторые были бы непрочь. Но он ни одну из них особо не выделяет. Хотя со всеми мил.

      – Потому что он влюблен в тебя?

      – Мам! Разве он похож на влюбленного в меня? Еще раз повторяю, мы друзья. И личная жизнь каждого не мешает этой дружбе.

      – Какая же у него личная жизнь?

      – Ну мало ли, какая.

      – Но ведь он большей частью торчит у нас.

      – Может, ему с вами интереснее, чем с нами.

      – Почему все-таки? Может, он синий?

      Галя прыснула, Грета расхохоталась.

      – Мама! Какая ты у меня продвинутая, оказывается! Во-первых, не синий, а голубой.

      – Какая разница!

      – Во-вторых, он не голубой. Иначе он торчал бы не у нас, а где-то в гей-клубе. Но он – натурал.

      – Натурал?

      – Ну да, если уж ты разговариваешь в современных терминах. У него была трагическая любовь. И после нее он пока никого не может полюбить. Должно пройти время.

      – А в чем трагедия? – поинтересовалась Грета.

      – Грет, не могу рассказать, это его тайна.

      – Но ты знаешь?

      – В общем, да.

      – От него?

      – Да. Он сам мне рассказал. Только просил не трепаться на эту тему.

      – «Не трепаться!» Как вы выражаетесь!

      – Любопытно. Что там могло быть? Он не похож на человека, пережившего трагедию.

      – Грета! Не пытайся меня расколоть. Я обещала.

      – Да я и не пытаюсь. Я просто рассуждаю вслух. По крайней мере, я думаю, что это не история Ромео и Джульетты.

      – Ну, мало ли какие бывают трагедии. Не обязательно с летальным исходом.

      – Может, безответная любовь? – предположила Симона.

      – Да нет, Симона, не похож он на человека страдающего. Он не пишет стихов о бессмысленности жизни. Он весел, уравновешен, в нем нет надрыва.

      – Грета, кончай анализировать! А то ты сейчас докопаешься. И получится, что я его выдала. Он никогда не поверит, что ты сама догадалась.

      – Да я же еще не догадалась. А если догадаюсь, то ты не говори мне, что я права. Вот и все.

      – Ну да, не говори. Ты все равно меня раскусишь.

      Грета рассмеялась.

      – Хорошо. Не буду больше докапываться. Хотя кроме романа со школьной учительницей мне ничего больше в голову не приходит.

      – Ну вот. Я же говорила!

      – А-а, так вот оно что!

      – Неужели у него был роман с учительницей? – поразилась Симона. – Но с кем же? Я практически всех ваших учителей знаю.

      – Мам, значит, ты не всех знаешь. И потом, ничего такого не было. Просто ему нравилась учительница, а поскольку он хорошо