Симона и Грета. Елена Доброва

в сопровождении предназначенной для него завершающей дозы пюре, сделала финальный глоток яблочного компота и с легкой усмешкой обратилась к сестре.

      – Хватит смотреть. Вкусно! Спасибо тебе за обед.

      Грета кивнула.

      – Грет, ты не забыла, о чем мы говорили?

      – Нет, конечно. Завтра идем за стульями.

      – А куда мы старые денем?

      – Посмотрим. Некоторые выкинем.

      – Жалко!

      – А куда их! Их уже не починишь.

      – Да… такие хорошие стулья.

      – Были.

      – Были. А сейчас… они уже…допотопные.

      – Какие-какие? – со смехом переспросила Грета.

      – Допотопные.

      – Та-ак. Понятно…Привет от Никиты!

      – А при чем тут Никита?

      – А помнишь, он как-то сказал, что ему нравятся наши столы и стулья, потому что они такие допотопные.

      Голос Симоны стал ледяным.

      – Послушай, Грета, во-первых, я этого не помню. Во-вторых, неужели ты думаешь, что слова какого-то мальчишки… мне совершенно все равно, что он думает!

      – Да дело не в нем. Просто после того, как он так сказал, ты вдруг заметила, что стулья допотопные.

      – Если бы их можно было починить…Но ты сама говоришь… Послушай, я так редко чего-то хочу. Имею я на это право? Я увидела что-то очень симпатичное. И подходит нам по духу. Так что твой Никита совершенно тут ни при чем.

      – Ну, хорошо, хорошо. Никита ни при чем. Хотя я не понимаю…

      – Грета!

      – Успокойся, Симона, нет так нет. Какая разница!

      Несколько минут сестры молчали.

      – Ладно, я пойду к себе.

      – Тогда я тоже. Пойду досматривать фильм.

      4

      Симона уселась за стол, на котором были разложены ее черновики и выписки. Стул под ней заскрипел. Сколько им лет? Страшно сказать. Два стула уже «вышли в тираж», на них нельзя сидеть, отваливаются спинки. Надо бы реставрировать. Но дороговато. Конечно, Симона помнила, как Никита назвал стулья допотопными. Но она не поэтому зашла в мебельный. А потому что она сама подумала, что, может быть, действительно, пора купить новые. Но когда Грета так бесцеремонно об этом заговорила, да еще с усмешкой, Симона очень рассердилась. Именно за ее тон. За эту усмешку… Никакого такта. Симона подошла к окну. Потрогала землю в цветочных горшках – сухая. Надо полить.

      Никита! Дикость какая-то! Сказать такую чушь!

      При чем тут он? Только и слышно последнее время – Никита, Никита. Как мы жили раньше без Никиты? Откуда он взялся вообще?

      Она вспомнила, как Галя однажды пришла домой после института.

* * *

      – Что так поздно?

      – У нас было несколько сдвоенных семинаров. Потому что на той неделе преподаватели куда-то уезжают. И они нам сделали трижды по две пары! Представляешь? Мы уже вообще ничего не соображали.

      – Безобразие! – возмутилась Грета. – Они не имеют права так делать. Дети с утра без обеда, без отдыха…

      – Да нет, мы там кофе попили. С булочкой.

      – Правильно, скоро у вас у всех гастриты начнутся.