Слово и событие. Писатель и литература (сборник). В. В. Бибихин

не то что пилит решетку или копает подземный ход, так он не освободится, а по-другому выходит из ограниченности тем, что сам становится границей – не границей чего то, а самой границей, которая, как говорилось, безгранична, границ не знает.

      Эта выработка, наружу из темницы, только может показаться не сплошной, если первый номер «Первой тетради» читать, попадаясь в подставленную там яму.

      Что же ты, злая обида, –

      Я усну, а ты не засыпаешь.

      Я проснусь, а ты давно проснулась

      и смотришь на меня, как гадалка.

      Или скажешь, кто меня обидел?

      Нет таких, над всеми Бог единый.

      Кому нужно – дает Он волю,

      у кого не нужно – отбирает.

      Или жизнь меня не полюбила?

      Ах, неправда, любит и жалеет,

      бережет в потаенном месте

      и достанет, только пожелает,

      поглядит, как никто не умеет.

      Что же ты, злая обида,

      сидишь предо мной как гадалка?

      Или скажешь, что живу я плохо,

      обижаю больных и несчастных…

      Последние два стиха с задумчивым многоточием в конце кажутся на первый взгляд риторическими с ожидаемым заведомо отрицательным ответом. На самом деле они – догадка, такая внезапная и так вдруг всё освещающая, что речь прерывается. Обижать больных и несчастных, запирать в тюрьме за решеткой нехорошо, но про решетку ведь было сказано, какая она прочная, она всегда. Чтобы быть запертым за нее, не надо ничего специально делать, т. е. чтобы быть несчастным, не надо даже никого обижать, злая обида будет всё равно, пока еще не сделана, не закончена та работа.

      Поэтому я читаю срединную строфу, длинную, из пяти стихов, как самую темную из всей темноты темницы.

      …и достанет, только пожелает,

      поглядит, как никто не умеет…

      С обидой как гадалка смотрит больная жизнь.

      27.10.1997, РГГУ

      Детский лепет

      Лепетом или лепетной речью называется слоговая непонятная речь детей, взрослых, находящихся в определенных душевных состояниях, и иногда иностранцев; в двух последних случаях чаще говорят о лопотанье. У детей лепетная речь начинается с двух – пяти месяцев жизни, выделяясь из крика, гуления и гукания, которые не имеют ярко выраженного слогового устройства. Нижнюю границу лепета установить намного труднее. Есть основания считать что лепет как примитивная способность сохраняется в течение всей жизни. У детей он идет на убыль с двенадцати месяцев по мере укрепления способности к общепонятной речи, но тем не менее продолжает занимать заметное место в их общей речевой деятельности по крайней мере вплоть до трех лет.

      Интуитивно ясно, что в любое определение лепета должны входить семантические критерии. Отграничение лепета от крика, гуления, гукания по физиологическим и фонетическим признакам, например привлекая теорию слогообразующего механизма, менее затруднительно. Согласно этой теории, формирующийся механизм образования