Голубка. Алина Знаменская

картинка с голубками. Птички сидели головками друг к другу и в клювах держали бант.

      От распашонок остались лоскутки, из которых Лиза наделала платочков. Вот эти-то платочки Лера и принялась украшать голубками. Края обошьет тонкой линией, а в уголке – голубки держат бант. Вышивала голубков гладью – стежок к стежку. Научилась делать так, что изнаночную сторону от лицевой не отличишь – до того аккуратно! Сидит вот так, тянет ниточку, чтобы, не дай Бог, не запуталась. А сама мыслями уносится далеко-далеко. А чаще всего голубки уводили ее в дачный поселок, голубятню Кузнецовых. Сразу оживал равномерный гул голубиного воркования, Юрина рука, покрытая темными волосками, командирские часы на его запястье. Его шепот в сладкую минуту нежности: «Голубка, голубка моя…»

      Боль, нанесенная его письмом, не смогла вычеркнуть совсем мысли о нем, а лишь изменила их направление. Теперь Лерочка часто представляла себя взрослой, гуляющей с маленьким сыном по бульвару. Он будет точная копия Юры – темные волосы, синие пронзительные глаза. Их встреча обязательно произойдет. Однажды, гуляя с сыном по бульвару, они заметят молодого человека в форме курсанта военного училища. То, что Юра станет военным, как его отец, не вызывало сомнений. У Юры будет увольнительная, и он с товарищами придет на бульвар. И он увидит их. Он все поймет… И подхватит своего сына и поднимет высоко-высоко. И увидит, что у сына такие же синие глаза, как у него…

      Дальше Лера не заглядывала. Ей рисовалась лишь эта встреча. Она не уставала придумывать ее варианты, и это придавало ей сил. Пожалуй, только благодаря этому она выдержала нудное однообразие зимы, свое затворничество и ссылку.

      В то время как девушка предавалась мечтам за своей работой, за дверью в кухне женщины перебирали лук. Сидели над корзиной голова к голове – гнилой отбрасывали в ведро, а хороший перекладывали в корзину поменьше.

      – Ну что, Татьяна-то ничего так за ребенка-то и не сказала?

      Клава говорила «за ребенка», что надо понимать «насчет ребенка». Местный диалект делал речь занятной и необычной для чужака, но не для Лизы. Та и сама, прожив в Москве больше половины своей жизни, так и не избавилась от курского наречия.

      – Ничего, – покачала головой. – За Лерочку спрашивала. Читает ли та учебники, готовится ли к экзаменам.

      Лиза по договоренности с хозяйкой раз в месяц в установленный день ездила в райцентр, на телеграф, на переговоры. Татьяна Ивановна интересовалась, как у них дела, и Лиза всегда подробно рассказывала. Впрочем, когда Лиза увлекалась и начинала умиляться по поводу будущего ребеночка, рассказывать, как тот резво толкается и шевелится, хозяйка перебивала ее и наказывала лучше смотреть за Лерочкой и из дома ее одну никуда не отпускать. Будто она, Лиза, сама не знает, что Лерочка без нее как без рук. Лиза здесь затем и приставлена, чтобы смотреть. Говорила хозяйка много, но главное-то