Голубка. Алина Знаменская

не могло быть и речи. Золотая медаль – дело серьезное. Можно представить, сколько найдется желающих почесать языки, если, не дай Бог, Калерия срежется на экзамене или по конкурсу не пройдет в институт! Нет уж, Татьяна Ивановна этого не допустит. Она будет рядом и за всем проследит.

      – Лиза, я чаю дождусь?

      Татьяна Ивановна вдруг ощутила непривычную тишину в квартире. Даже часы вроде стали тише себя вести. Затихло все, как бывает в природе перед грозой. Она отложила вязанье, вышла в коридор и увидела домработницу. Та держала самовар, но весь ее корпус был вытянут в струнку и устремлен в сторону двери Лерочкиной комнаты. Лиза как будто силилась что-то услышать. Заметив хозяйку, Лиза отпрянула от двери и быстро засеменила в гостиную.

      Татьяна Ивановна подошла, послушала тоже. Из комнаты дочери не доносилось ни звука.

      – Лера, дочка, ты спишь?

      Татьяна Ивановна не могла подыскать другого объяснения неестественной тишине в комнате. Ничего не понимая, Татьяна Ивановна оглянулась и тотчас увидела обеспокоенную Лизину физиономию.

      – Лиза, ты можешь мне объяснить, что происходит? Ты что-то знаешь, чего я не знаю?

      Домработница еще больше смешалась, глаза у нее забегали, и Татьяну Ивановну впервые в тот вечер кольнуло предчувствие беды.

      – Лиза, ты знаешь, от кого она получила письмо?

      – Я?! Нет! Только Лерочка давно письма ждала, и вот оно пришло, – заикаясь, выпутывалась домработница.

      – От кого она письмо ждала? – Брови Татьяны Ивановны сошлись у переносицы. – Говори толком!

      – От… молодого человека, – икнула Лиза, отступая к круглому столу, накрытому белой скатертью с вязаными краями.

      – От какого такого молодого человека? – опешила Татьяна Ивановна. – У Калерии есть молодой человек?

      – Татьяна Ивановна, – наконец не выдержала Лиза. – Вы бы открыли дверь-то. Не к добру Лерочка там притихла…

      По тону, каким было сделано последнее замечание, по выражению лица домработницы, в котором читался неподдельный страх, Татьяна Ивановна поняла, что медлить нельзя. Она дернула ручку двери.

      – Лера, открой немедленно!

      – Лерочка, касатка, открой, деточка, – подпевала Лиза из‑за плеча хозяйки.

      – Лера, не заставляй меня ломать дверь! – не на шутку встревожилась Татьяна Ивановна. – Дочка! Объясни маме: что случилось?

      – Татьяна Ивановна! Ключ! Ключ запасной!

      Лиза шмыгнула на кухню и вернулась со связкой ключей. Мешая друг другу, женщины кинулись выбирать ключ. Долго копались, пытаясь справиться с замком. Наконец удалось открыть – дверь со стуком распахнулась. Лера сидела на своей кровати, безучастно уставившись в одну точку.

      – Лерочка! Ну разве так можно? – кинулась мать к дочери, вглядываясь в ее застывшее маской лицо. Лицо это не выражало ничего, кроме тупой покорной душевной боли. – Да что это с ней? Лиза! Что же