Голубка. Алина Знаменская

не вышла к гостям, а вечером к ней прибежала Рита Малышева, и они весь вечер шушукались в Лериной комнате.

      В конце месяца генерала Подольского провожали в командировку.

      – Еду, дочка, на местах смотреть воплощение своего плана! – говорил генерал, прохаживаясь по небольшой, но светлой комнате дочери. – Ответственно, конечно, но и честь большая…

      – Ты поедешь в Европу… – полувопросительно проговорила Лерочка, изо всех сил сжимая в пальцах учебник биологии. Она представила, что отец совсем скоро будет так рядом с Юрой, возможно, будет разговаривать с его отцом… У нее перехватило дыхание. – Как бы я хотела поехать с тобой!

      – Будет, дочка, в твоей жизни еще и Европа, и все. Учись только хорошенько, не подведи батьку… – своим обычным, смешливым тоном прогремел генерал. – Осталось всего ничего, большая уже…

      – Папа, – вдруг заговорила Лерочка, опустив глаза в пол и поставив на колени учебник. – Ты всегда будешь любить меня? Всегда-всегда?

      – Что за вопросы, маленький? – не понял генерал и остановился посреди комнаты.

      Он внимательно взглянул на дочь. Бледный профиль, закутанная в шаль фигурка. Вроде бы дома тепло, а она мерзнет. Как-то не может он привыкнуть, что дочь уже барышня. Ему удобнее говорить с ней как с маленькой. Пробуешь как со взрослой – она вдруг задает странные вопросы. Нет, лучше как с маленькой.

      – О чем ты, Лелик, не пойму? – Генерал часто называл дочь детскими именами. Но тут дочь вскинула на него глаза, полные слез. Он поспешил уверить: – Конечно же, я всегда буду любить тебя, котенок! Как же иначе?

      – А если… если, папа, я не оправдаю твоих надежд? Тогда…

      – Ах вот ты о чем! – всплеснул он руками. Он взял маленькую детскую табуреточку, что стояла у дочкиной кровати, подвинул поближе, сел. – Ты о медали… – протянул он и тоже взялся за выставленный как щит учебник. При этом его большие грубые пальцы накрыли дочкины – тонкие и нежные. – Знаешь, золотая медаль – оно, конечно, хорошо, но это не главное. Есть в жизни вещи поважнее…

      Лера с надеждой вскинула глаза на отца:

      – Какие вещи, папа?

      – Петя! Машина пришла! – Татьяна Ивановна заглянула в комнату.

      Генерал потрепал дочь по голове и поднялся:

      – Думаю, ты сама знаешь.

      – Не омывай отца слезами, – одернула мать. – Не на войну отправляем!

      Началась суматоха последних минут, наставления, просьбы. Никто не обращал внимания на заплаканную девушку, которая льнула к отцу, но у которой уже не было шансов остаться с ним наедине хотя бы минуту.

      Поезд ушел. Мать и дочь вернулись с вокзала домой. Квартира показалась им огромной и пустой. Громко стучали настенные часы в гостиной, шумно опускалась гирька на цепочке. Было слышно, как простучал копытами по мостовой патруль конной милиции.

      – Лиза, поставь самовар, – размякшим голосом попросила Татьяна Ивановна. – Посидим втроем, посумерничаем…

      В прихожей