По дороге с облаками. Дарья Светлова

стать пионеркой в числе первых. Так и случилось. В Музее революции, в одной из комнат, где находился бюст того же мальчика, но совсем старого и лысого, Дашка старательно проговорила текст «Торжественного обещания» вслед за старшей пионервожатой: «Перед лицом своих товарищей торжественно обещаю». Наконец ей повязали галстук. Дашка гордо стояла в новенькой пионерской форме: белой блузке и синей юбке – и старалась не смотреть в сторону отца, подглядывавшего вместе с остальными родителями из-за двери.

      Прямо из музея они с отцом поехали на вокзал, встречать возвращавшуюся из-за границы мать. «Смотри, – закричала Дашка вместо приветствия, на ходу расстегивая пальто, чтобы все видели красный галстук, – меня приняли в пионеры».

***

      После долгих препирательств Дашке с подругой удалось занять лучшие места у окна. Наскоро заправив постель, они пошли в местный магазин. Очень хотелось есть, но до ужина было далеко, про обед слышно не было, а съедать в первый день припасы, привезенные с собой, было неразумно. Ассортимент магазина был скромен, но постоянен – хлеб и водка, ореховый шербет и лимонад в темно-зеленых стеклянных бутылках. Девчонки прикупили шербета, хлеба и лимонада и отправились обратно.

      Поутру Дашка проснулась под звучный голос географички, отчитывающей «барана» за ночное пьянство. Двадцать минут на сборы – потом завтрак. Около уличного умывальника земля превратилась в жидкое месиво; чтобы умыться, надо было сильно нагнуться над бетонной лоханкой и подставить ладони под струю холодной воды. Дашка поскользнулась и чуть было не упала. «Я не выживу, – подумала она. – И будет ли баня работать? Говорят, что банный день раз в неделю. И ведь это не все. Это только начало».

***

      В четвертом классе многое изменилось. Вместо одной учительницы появилось несколько – по одному на каждый предмет. Встретившись в первый раз с математичкой Марианной – неопрятной, с растрескавшимися от мела руками, Дашка испугалась: «Я хочу обратно к Лере Ивановне». За три года начальной школы она привыкла к заботе и доброму отношению первой учительницы, любившей Дашу то ли за то, что она была такой хорошей и умненькой девочкой, то ли по причине симпатии к Дашкиному отцу. Первая учительница была молода, красива и одинока – работа с утра до вечера в коллективе, на девяносто процентов состоявшего из женщин, а на десять из женатого «немца», престарелого военрука, усатого физрука и низкорослого учителя музыки, не давала возможности познакомиться с мужчиной. Лере Ивановне было под тридцать – в советском обществе этот возраст прочно закреплял за ней звание старой девы. Она, конечно, не сдавалась, но часто то ли по этой, то ли по какой схожей причине срывалась и выходила из себя, обзывая учеников кретинами и не скупясь на подзатыльники. Дашку она любила, но Дашкиному другу Юрику доставалось. «Скажи хоть что-нибудь!» – кричала Лера Ивановна, предварительно