Истории для девочек (сборник). Лидия Алексеевна Чарская

с таинственного огонька, я передала ему историю, которую рассказывала мне Барбале:

      – Давно-давно, когда мусульмане бросились в Гори и предприняли ужаснейшую резню в его улицах, несколько христианских девушек-грузинок заперлось в крепости в одной из башен. Храбрая и предприимчивая грузинка Тамара Бербуджи вошла последней в башню и остановилась у закрытой двери с острым кинжалом в руках. Дверь была очень узка и могла пропустить только по одному турку. Через несколько времени девушки услышали, что их осаждают. Дверь задрожала под ударами турецких ятаганов.

      – Сдавайтесь! – кричали им враги.

      Но Тамара объяснила полумертвым от страха девушкам, что смерть лучше плена, и, когда дверь уступила напору турецкого оружия, она вонзила свой кинжал в первого ворвавшегося воина. Враги перерезали всех девушек своими кривыми саблями, Тамару они заживо схоронили в башне.

      До самой смерти слышался ее голос из заточения; своими песнями она прощалась с родиной и жизнью…

      – Значит, огонек – ее душа, не нашедшая могильного покоя! – с суеверным ужасом решил Юлико и, дико вскрикнув, пустился к дому. В тот же миг огонек в башне потух…

      Ложась спать, я решила для себя, что хорошенько прослежу за таинственными огоньками в башне.

      В эту ночь мне плохо спалось… Мне снились какие-то страшные лица в фесках с кривыми ятаганами в руках, слышались дикие крики, стоны и голос, нежный, как волшебная свирель, голос девушки, заточенной на смерть…

      Несколько вечеров подряд я отправлялась к обрыву в сопровождении моего пажа. Мы садились на краю обрыва и, свесив ноги над бегущей далеко внизу Курой, предавались созерцанию. Случалось, что огонек потухал или переходил с места на место, и мы с ужасом переглядывались с Юлико, но не уходили с нашего поста.

      – Юлико, – говорила я ему шепотом, – как ты думаешь, бродит там умершая девушка?

      И, встретив его глаза, расширенные ужасом, я добавила, охваченная каким-то жгучим, но почти приятным ощущением страха:

      – Да, да, бродит и просит могилы.

      – Не говорите так, мне страшно, – молил меня Юлико чуть не плача.

      – А вдруг она выйдет оттуда, – продолжала я пугать его, чувствуя сама, как трепет ужаса пронизывает меня, – и утащит нас за собою?

      Храбрый паж с ревом понесся к дому по каштановой аллее, а за ним, как на крыльях, понеслась и сама королева, испытывая скорее чувство сладкого и острого волнения, нежели испуга…

      – Юлико! – сказала я ему как-то, сидя на том же обрыве и не сводя глаз с таинственно мерцающего огонька. – Ты меня очень любишь?

      Он посмотрел на меня глазами, в которых было столько преданности, что я не могла ему не поверить.

      – Больше брата? – добавила я только.

      – Больше, Нина!

      – И сделаешь для меня все, что я ни прикажу?

      – Все, Нина, приказывайте! Ведь вы моя королева.

      – Хорошо, Юлико, ты добрый товарищ! Завтра в эту пору мы пойдем в Башню смерти.

      Он вскинул на меня глаза, в которых отражался ужас, и задрожал как осиновый лист.

      – Нет,