Истории для девочек (сборник). Лидия Алексеевна Чарская

к горным склонам.

      Вот полуразвалившиеся бойницы крепости, вот кривая улица, ведущая к дому деда… По ней двенадцать лет тому назад русский воин и князь увозил, пользуясь покровом ночи, неоцененную добычу – красавицу горянку. Я вспомнила этот аул при первом же взгляде, несмотря на то, что была еще очень маленькой девочкой.

      Нас встретил старый наиб[36], весь затканный серебром, с дорогим оружием у пояса. Наиб приветствовал деда с благополучным возвращением.

      – Моя внучка – княжна Джаваха-оглы-Джамата, – представил он меня наибу.

      – Приветствую дочь русского бека в моем ауле, – величаво и торжественно произнес старик.

      – Это отец моего жениха, – успела мне шепнуть Бэлла. – Он тоже бек, наиб нашего аула. Он важный ага… А я буду женою его сына, – не без гордости произнесла она.

      – И тоже будешь тогда важная! – засмеялась я.

      – Глупая джанночка! – расхохоталась Бэлла. – А вот и наша сакля[37]. Помнишь?

      Коляска остановилась у большой сакли деда, приютившейся на самом краю аула, под навесом скалы, созданным самой природой, словно позаботившейся об охранении ее плоской кровли от горных дождей.

      – Вот мое царство! – И с этими словами Бэлла ввела нас под свою кровлю.

      В первой комнате, устланной коврами и увешанной по стенам оружием, стояли низенькие тахты и лежали на коврах подушки. Комната эта называлась кунацкой. Здесь деда принимал своих гостей, здесь пировали лезгины своего и чужих аулов.

      Комнатка Бэллы, маленькая, уютная, с ходом на кровлю, была тоже сплошь устлана коврами. Юлико рассматривал всю обстановку сакли любопытными глазами. Он даже на минуту оживился от своей сонливости и, войдя на кровлю, свесившуюся над бездной и охраняемую горной скалою, сказал:

      – Здесь точно в сказке! Я вам завидую, Бэлла!

      Она, конечно, не поняла, чему завидует княжич, и, по обыкновению, рассмеялась.

      Между тем со всего аула бежали маленькие горяне и горянки к сакле Хаджи-Магомета. Они с нескрываемым любопытством горных зверьков оглядывали нас, трогали наше платье и, бесцеремонно указывая на нас пальцами, твердили на своем наречии:

      – Не хорошо… Смешные…

      Им странным казались наши скромные, по их мнению, одежды без серебряных украшений и позументов. Даже бархатная курточка Юлико не производила на них никакого впечатления в сравнении с их пестрыми атласными бешметами.

      – Глупые маленькие дикари! – обидчиво произнес Юлико, когда Бэлла перевела нам наивный лепет юного татарского населения. А они что-то оживленно лепетали, удивляясь, чему сердится этот смешной беленький мальчик.

      Вечером я заснула на открытом воздухе, на плоской кровле, где хорошенькая Бэлла сушила виноград и дыни…

      Уже горы окунулись во мрак ночи, уже мулла прокричал свою вечернюю молитву с крыши минарета, когда прямо на мою низенькую, почти в уровень с полом, постель прыгнул кто-то с ловкостью горной газели.

      – Спишь, радость, – услышала я шепот моей шалуньи-тетки.

      – Нет

36

Наи́б – старшина селения.

37

Са́кля – домик горцев.