Книга осенних голосов. Антология

велели, – «под самые корни»,

      И охранник в эсесовской форме

      Вновь потащит жидовку ко рву,

      Чтобы выбрала место на дне

      Той бездонной вселенской могилы…

      …Только я ничего не забыла, —

      Это время застыло во мне! —

      Спи, Европа, раз можешь уснуть, —

      Век тебе мы незваные гости,

      И хрустят под колесами кости,

      И везет меня поезд сквозь жуть,

      Там, где кровь прорастала быльем

      В эти страшные, черные дали…

      …Я хочу, чтоб живущие знали

      О народе сожженном моем,

      И воздали бы этому злу,

      О которое время запнулось,

      Чтоб оно никогда не вернулось!..

      И везет меня поезд во мглу,

      Мимо ныне забытой беды,

      Где за дымом не виделось неба

      Там, где пепел летел вместо снега,

      Нелюдей засыпая следы, —

      Миг! – и чья-то упала слеза

      На могилу сожженного века, —

      Катастрофы не смолкшее эхо,

      Не пришедших назад голоса,

      Что скрываются в вихре огня,

      Значит, печи еще не остыли…

      …И пока мы их здесь не забыли, —

      Там они провожают меня,

      И стою я, прижавшись к стеклу, —

      Вот бы спрыгнуть на кромку перрона!…

      …Но у памяти волчьи законы,

      И везет меня поезд во мглу…

      Размышления над учебником истории

      …Не та ли ты святая простота,

      Что чудом век жива и верит в чудо? —

      Отчаянно крестящаяся всюду

      Краина, на которой нет креста,

      Где кружит и жирует воронье,

      О совести забыв и Б-жьем слове,

      Где снова, опьяневшее от крови,

      Из нор поганых вылезло зверье;

      Где нечисть вечно метит в главари

      И властвует, – а ей того и надо,

      Где снова из непрожитого ада

      Вчерашние восстали упыри,

      Надгробья разбросав и черепа,

      И кинулись искать, – где плоть живая?..

      И как всегда, скуля и подвывая,

      За ними тут же ринулась толпа,

      Круша все и сметая на пути,

      Взвалив вчерашних идолов на плечи…

      И был у них там спор, гремели речи, —

      Какому вурдалаку их пасти?

      И спорили до хрипа, до зари,

      А доводы – все громче, все невзрачней…

      …Но нету вурдалака вурдалачней

      Того, что цепко держит изнутри, —

      Что вывернет и душу, и мозги,

      И как любой упырь, возжаждет крови…

      …И черный пастырь был назначен внове,

      И новые назначены враги,

      И приняли решенье: пополам

      Делить врагов для видимости вящей,

      Признать свободу девкою гулящей

      И требовать возврата к кандалам.

      И вновь заполыхало в той стране

      От ненависти черной и гремучей —

      Совсем, видать, история не учит

      Того, кто продал душу сатане,

      Кто сеет смерть и ненависть кругом

      И по нечеловеческим законам

      Врагов