Среди овец и козлищ. Джоанна Кэннон

спросила я. – Миссис Форбс сказала, что все они облажаются…

      – Не слишком-то приличное выражение для церкви. Я права? – заметила Тилли, которая так и не сняла непромокаемую шапочку. Затем она вытерла пятно от бульона краем рукава. – Последнее время эта миссис Форбс ведет себя довольно необычно.

      Что правда, то правда. Я сама накануне днем видела, как она расхаживает по садику перед домом в ночной рубашке и разговаривает о чем-то с цветочными клумбами.

      Всему виной жара, так сказал мистер Форбс, уводя жену в глубину зала с недопитой чашкой чая и журналом «Радио таймс».

      – Почему это люди сваливают все на жару? – спросила Тилли.

      – Так проще, – ответила я.

      – Проще, чем что?

      – Проще, чем назвать истинные причины.

      В зале появился викарий.

      Мы поняли, что он вот-вот придет, еще до того, как увидели его, поскольку разговоры в помещении начали стихать, перешли в деликатное покашливание. Викарий прорезал толпу, и она снова смыкалась позади – так поверхность моря смыкается за кораблем. Он плавно перемещался в своем облачении, как бы очерчивая круг неподвижности, отчего каждый, к кому он приближался, начинал казаться излишне активным, даже истеричным. Люди выпрямлялись, когда он пожимал им руки. Я увидела, как миссис Форбс изобразила нечто вроде реверанса.

      – О чем он говорил сегодня в церкви? – спросила Тилли, пока викарий обходил присутствующих.

      – Сказал, что Господь гоняется за людьми с ножами, если они не слушаются его должным образом.

      Тилли снова понюхала свой бульон.

      – Вот уж не знала, что Бог на такое способен, – заметила она после паузы.

      Порой мне стоило немалых усилий оторвать от нее взгляд. Она казалась почти прозрачной, хрупкой как стекло.

      – Еще он сказал, что, если мы найдем Бога, он всегда нас защитит.

      Тилли приподняла голову. На кончике носа у нее красовалась полоска от крема против загара.

      – Как думаешь, Грейси, кто-нибудь еще у нас исчезнет?

      Я вспомнила о надгробных плитах, и миссис Кризи, и лужайках с пожелтевшей травой в проплешинах.

      – Неужели только Бог нас хранит? Разве без него мы не в безопасности? – не унималась она.

      – Ну, не знаю, не уверена. Я еще толком не разобралась.

      Я наблюдала за ней и перебирала все свои опасения, как бусины ожерелья.

      Викарий завершил обход зала и тотчас исчез – словно помощник фокусника скрылся за занавесом сцены. Снова загудели голоса, поначалу тихие, не слишком уверенные, но постепенно они становились все громче, и вот речь снова пошла о нехватке воды и таинственном исчезновении соседки.

      Наверняка все эти сплетни и домыслы продолжались бы до тех пор, пока люди не разошлись по домам, чтобы наесться брюссельской капусты, но в этот момент сквозь двойные двери в помещение вдруг ворвался мистер Кризи и промаршировал через весь зал. Тотчас воцарилась полная тишина, и единственными звуками, нарушавшими ее, было позвякиванье чашек о блюдца да приглушенный стук локтя в бок соседу.

      Он