Всегда говори «всегда». Татьяна Устинова

с продуктами.

      – Мить, ну что тебе от меня нужно, а?

      – Ничего. Просто хочу тебя подвезти. Тебе домой или в контору?

      Ольга ниже опустила голову:

      – Домой. Мить, я тебя прошу…

      – Ну? Проси, – Митяй ухмыльнулся.

      Ольге не понравилось, как он усмехается.

      – Митя! Вот честное слово, я Стасу пожалуюсь! Я ему все скажу!

      – Да ла-адно. Че ты ему скажешь: он меня подвозил? Так, что ли?

      – И у дома караулил, и на работу за нами ехал…

      Митяй снова ухмыльнулся, дернул уголком рта.

      – Оля, не говори глупостей. У нас в городе всего две дороги. Одна прямо, а другая направо. Так все друг за другом по ним и ездят!

      Ольга снова опустила голову. Она не любила делать людям больно, не любила говорить неприятные вещи. Но больше ничего не остается.

      – Мить, ты извини, – пробормотала она. – Но я тебя видеть не хочу.

      Митяй посмотрел на нее долгим, цепким взглядом:

      – А я тебя хочу.

      Ольга плотнее прихватила блузку у ворота, вся сжалась.

      – Митя, останови. Митя! Я тебя прошу, останови машину!

      Митяй только бровью дернул.

      Ольгу затрясло.

      – Останови, говорю!

      Она перегнулась и изо всей силы нажала на клаксон. Машина истерически заорала, на них стали оборачиваться редкие прохожие.

      Митяй от нее такой прыти, похоже, не ожидал. Он притормозил, и Ольга стремительно выскочила из машины, прижимая к груди свою сумку, зашагала, не разбирая дороги, куда-то во дворы.

      Сзади ее дернули за руку – резко, сильно, так хозяин дергает за ошейник собаку.

      – Стой!

      Ольга обернулась, вырвала руку. Глаза ее горели.

      – Стас твой друг, вместе всю армию пропахали, ты у нас свидетелем был, а теперь… теперь ведешь себя, как… как… свинья.

      Митяй отпустил ее, пожал плечами. Что-то у него такое было в лице, отчего Ольга не ушла. Привалилась спиной к дереву, выставила вперед сумку, будто щит. Так они и стояли посреди чужого, закиданного мусором двора.

      – Знаешь, Оль, – Митяй пнул носком ботинка валяющуюся под ногами смятую банку из-под пива, – я-то еще не так чтоб полная свинья. Я только начинающая. Поросенок, можно сказать.

      – Мить, я пойду, ладно?

      Митяй ее будто бы не слышал. Посмотрел в лицо.

      – А почему ты не спрашиваешь – кто тогда свинья?

      – Потому что я вообще не желаю тебя слушать.

      – Боишься? Бои-ишься. И прячешься потому, что боишься. Как африканская птица страус.

      «А ведь он прав, – подумала Ольга. – Я боюсь. Сегодня весь день только этим и занимаюсь. Боюсь и старательно пытаюсь себя убедить, что бояться нечего».

      – Сам ты африканская птица, – сказала она с досадой. – Митя, ты бы лучше Стасу помог.

      – Стасу? А что такое?

      – Не знаю. Какие-то… Какие-то ребята бритые приезжали… Во второй раз уже. Стас ничего не рассказывает, но я и так вижу: у него проблемы. А ты все ходы-выходы знаешь…

      – Сам разберется, не маленький. Он у меня совета не просил.

      – Ты