Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.. Лев Регельсон

время возможна другая политическая позиция церковной власти? Между тем, для будущих судеб Православной церкви в России другой вопрос: имел ли право митрополит Сергий навязывать свою декларацию всей Церкви как общеобязательную, имел ли он право отстранять от служения тех иерархов, которые с его позицией не были согласны? За ответом на первый вопрос стоит всего лишь то или иное понимание политической ситуации того времени; за ответом на второй – то или иное понимание природы самой Церкви.

      В 1988–1989 гг. автор вернулся к работе над книгой и полностью подготовил к изданию расширенную почти в полтора раза версию книги. Но это издание так и не вышло в свет по ряду причин, главной из которой было опасение автора оказать невольную помощь различным силам, начавшим в то время яростную атаку против Московской патриархии. Наряду с некоторыми полусектантскими движениями, во главе этой атаки встала Зарубежная синодальная церковь. Надо сказать, что использование бывшими «карловчанами» жупела «сергианства» носит чисто политический и конъюнктурный характер. Будучи сами откровенными узурпаторами церковной власти за рубежом, они не имеют никакого морального права обвинять в узурпации митрополита Сергия.

      Зарубежные «синодалы» превзошли самого митрополита Сергия в развитии худших традиций эпохи Победоносцева. Суть этой новоявленной «традиции» – глубокое презрение к человеческой личности и связанной с ней соборности, пугливая подозрительность ко всем проявлениям творческого духа, несокрушимая вера в административное принуждение как высший аргумент в любом церковном споре. К несчастью, достаточно широкая поддержка в определенных кругах верующих им обеспечена. Спекулируя на неизбежных муках запоздалого роста, которые обрушились сейчас на Россию, эти лжефундаменталисты (ибо фундамент подлинной традиции они как раз и разрушают) пытаются законсервировать в душах отдельных верующих состояние личной и национальной инфантильности, причем злобной и агрессивной.

      Но есть и другая опасность – отрыв от корней во имя мнимого творчества, отказ от традиции во имя ложно понятой свободы, стремление к поверхностному, иллюзорному межконфессиональному сближению, готовность к безответственным реформам, ведущим не к харизматическому возрождению, но к эмоциональному разгорячению при «теплохладности» духа. Тот духовный вакуум, который образовался за десятилетия господства примитивной и принудительной государственной идеологии, легко заполняется внешне привлекательными суррогатами духовности.

      Наша надежда на преодоление этих болезней – в творческом, молитвенно сосредоточенном усвоении подлинной, глубинной традиции, в ее живом и плодотворном развитии в соответствии с новыми реалиями, перед которыми Господь поставил Свою Церковь.

      Глубоко символичным и не случайным является тот факт, что обе враждующие друг с другом ложные тенденции церковной жизни возглавляются иерархами, для которых митрополит Сергий