Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.. Лев Регельсон

ней, тот не может не чувствовать небывалого и все возрастающего напряжения исторических сил. Если апокалиптическая истерия приводит к пассивности и к бегству от жизни, то зрячая апокалиптическая тревога побуждает к пониманию и действию.

      Сейчас значительная часть Русской церкви сидит за приходской партой. И это обнадеживает. Искренность и ответственность в сочетании с глубокими и всесторонними знаниями – это знаки взросления. Цель истории – взращивание самостоятельной и зрелой личности, и решающая задача христианства сегодня – найти путь возрастания человека, не уводящий в сторону от Творца. Речь идет не только о возрастании святости, но и о росте интеллекта, независимости, социальной и творческой активности. Пока эта задача не решена, историческая судьба христианства стоит перед лицом смертельной угрозы. Русская религиозная мысль перед революцией поставила самые глубокие и жизненно актуальные вопросы. Но лишь поставила: ни один из этих вопросов подлинного решения пока не получил. Одни готовы удовлетвориться решениями иллюзорными и формальными, другие призывают отказаться от всяких вопросов и терпеливо ждать, пока Всевышний уничтожит этот ненавистный мир и переделает все заново. Но и те и другие забывают о том, что Его главная цель – сотворить самих как своих соработников, собеседников, соучастников в деле созидания мира. Задача нашего врага – помешать этому, оставить нас в инфантильном, недоразвитом состоянии или увести на путь ложного возрастания, движения в пустоту. Есть и самоубийственные решения фашистского типа – яростный протест против тех труднейших требований, которые Творец предъявляет к личному росту каждого из нас.

      В середине 1970-х гг., когда писалась эта книга, она адресовалась прежде всего православной эмиграции, а затем – сравнительно небольшому числу церковных людей в России, имевших доступ к нелегальной литературе. Действительный круг читателей оказался значительно более широким, выйдя далеко за пределы собственно церковной среды. При этом внимание привлекали не только вопросы отношений Церкви и государства или нравственная оценка революции, но также сугубо внутрицерковные проблемы, подробно обсуждаемые в книге.

      Этот факт можно считать свидетельством острого общественного интереса к самой Церкви, к ее структуре, самосознанию и способу решения внутренних конфликтов. Еще раз подтвердилось, что иллюзия идеологической и дисциплинарной монолитности вызывает не симпатию, но скорее отталкивание у современника, который за всякой монолитностью привык видеть принуждение и неискренность. Напротив, одновременно существование разнообразных, порой остроконфликтных позиций и взглядов в пределах одной Церкви воспринимается как признак ее внутреннего богатства и духовной силы.

      Автор хотел бы надеяться, что эта книга, с большим запозданием став доступной современному читателю, хотя бы в малой степени донесет до него свидетельство веры, которое явила Русская церковь в трагическую послереволюционную