Последний алхимик. Юрий Корчевский

Никита купил. Сапоги ещё надо. В обувном ряду сапоги на выбор – короткие и длинные, с каблуком и без. С мягкой подошвой, как ичиги татарские, и на толстой. И все на одну ногу, хоть на правую одень, хоть на левую. Необычно, странно. Присмотрел короткие, в руки взял, помял. Кожа хорошей выделки, мягкая.

      – Надень! Нога радоваться будет! Дратва вощёная, протекать не будут, – тут же стал уговаривать купить продавец.

      Примерил, прошёлся вдоль прилавка, удобно. Купил, истратив последние деньги. Антип точно подгадал, знал цены на торгу. С покупками в дом Антипа вернулся, переоделся. В зеркало бы посмотреть, да нет его. И в доме Антипа не видел. Рукой по лицу провёл – щетина отросла, под пальцами трещит. Решил не бриться, пусть борода отрастает, как у всех местных, меньше выделяться будет. Антип заглянул.

      – О! Любо-дорого посмотреть. На мужа достойного похож, а не на иноземца. Завтракать пора.

      Однако поздний завтрак в доме. Часов десять-одиннадцать уже. В желудке уже сосало, он привык есть рано и бежать на работу. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Завтрак, по времени почти полдник, был сытным. Каша, вареная рыба, репа пареная и сыто.

      После завтрака Антип сказал.

      – Ну что, пора и нам трудиться.

      Спустились в подвал. Антип на кожаный фартук указал.

      – Одень, не то всю одежду испортишь.

      Фартук служил Антипу долго, весь в пятнах от кислот и щелочей, местами в прожогах.

      – Бери породу в углу в ящике, совок – два, да в ведро, разведи водой.

      Никита выполнил в точности.

      – Теперь мешай исправно, дай отстояться и откинь через сито.

      И это Никита выполнил.

      – Что на сите осталось – переложи в глиняную чашу и поставь на огонь.

      В углу подвала была печь, наподобие кузнечного горна, только маленькая.

      – Теперь качай меха, только медленно.

      Меха приводились ногой. Наступаешь на доску, под весом тела она вниз идёт, верёвку тянет, что к мехам привязана. Те воздух на угли подают. Огонь жарко горит, до белого пламени. Под таким железо плавится у кузнеца. Никите интересно, старается ни одного движения Антипа не пропустить. Как хозяин определил, что чашу с огня пора снимать, неизвестно, но Антип приказал.

      – Бери щипцы, одевай рукавицы. Снимай чашу и сюда вываливай.

      В подвале чадно, запахи неприятные, горелых химикатов, окалины. Никита всё исполнил.

      – А теперь подождём, пока остынет.

      Уселись оба на лавку, потные. Через время, около получаса прошло, Антип чашу перевернул на поднос, пальцами всё прощупал, достал несколько маленьких серебристых комочков.

      – Знаешь, что это такое?

      По виду не опознать металл. Судя по температуре выплавки и тому, что обрабатывали породу, это могло быть серебро или сурьма.

      – Серебро? – предположил Никита.

      – Вот же сразу видно человека учёного! Угадал.

      Это была вовсе не алхимия в чистом виде. Из породы выплавили несколько граммов серебра. Достойно уважения, но где философский камень,