Гражданская война в России. За правду до смерти. Василий Галин

презрением смотреть на всех политиканствующих хулиганов и хулиганствующих политиков, которые так ненавидят войну и все, что с ней связано в виде чести, долга, совести…»{377} «Моя вера в войну, – заключал Колчак, – ста(ла) положительно каким-то религиозным убеждением…»{378}

      Война была способом самореализации для офицерского состава армии. Война была их звездным часом, тем, к чему они готовились на протяжении всей своей жизни, она становилась самоцелью, приобретала характер самопожертвования и служения России. Именно выполнение своего воинского долга перед Родиной двигало лучшей частью офицерства во время Первой мировой и Гражданской войн. В этом вопросе было полное единодушие среди главнокомандующих всех белых армий:

      Ген. А. Деникин: «Офицерский корпус, как и большинство средней интеллигенции, не слишком интересовался сакраментальным вопросом о “целях войны”. Война началась. Поражение принесло бы непомерные бедствия нашему Отечеству во всех областях его жизни… Необходима победа. Все прочие вопросы уходили на задний план, могли быть спорными, перерешаться и видоизменяться»{379}.

      Ген. В. Марушевский: «Мартовская революция меня совершенно выбросила из колеи. Вся моя жизнь была положена на изучение моего специального дела, я никогда не занимался социальными вопросами… Разлагающие приказы Вр. Правительства, направленные специально против офицерского корпуса – в течение всего нескольких дней – совершенно подорвали авторитет этого правительства в наших глазах. Долг слепо повиноваться этой власти, влекущей армию в пропасть, исчез. Оставалось одно – отдать все свои силы на выполнение последнего завета царя – “война до победного конца”»{380}. «Как представитель военной среды, я должен… пояснить, что для большинства из нас борьба на Архангельском фронте была выходом из позорного положения, созданного Брестским договором. Для нас это было продолжением той войны, которая кончилась на фронте…»{381}.

      Адмирал А. Колчак: «для меня, человека военного и все время занятого исключительно военными делами, казалось необходимым рассматривать происходящую у нас революцию с точки зрения войны. Для меня казалось совершенно ясным, что в такой громадной войне, в какой мы участвуем, проигрыш этой войны будет проигрышем и революции, и всего того, что связано с понятием нашей родины – России. Я считал, что проигрыш войны обречет нас на невероятную вековую зависимость от Германии, которая к славянству относится так, что ожидать хорошего от такой зависимости не приходилось»{382}.

      Принцип формирования офицерского корпуса в русской армии был изменен в 1874 г., когда вместо сословного был введен образовательный ценз производства в офицерский чин. И к началу ХХ века в армии было немало офицеров, вышедших из «кухаркиных детей». Из 70 с лишним генералов и офицеров – «отцов-основателей» Белой армии, участников «1-го Кубанского похода», по данным историка А. Кавтарадзе,

377

Краснов В.Г…, кн. 1, с. 382–383.

378

Черновик письма А. В. Колчака А. В. Тимиревой (24 июня 1917 г., 2 и 17 января 1918 г.) // «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…». М., 1996, С. 203–204, 253, 259. (Мельгунов С. П. Трагедия адмирала…, с. 18–19).

379

Деникин А. И… т.2.

380

Марушевский В. В…, с. 173

381

Марушевский В. В…, с. 341

382

Допрос Колчака. Протоколы Заседания Чрезвычайной Следственной Комиссии. 26 января 1920 г. Архив Октябрьской революции Фрнд LXXV, арх № 51. (Квакин А.В…, с. 341).