Избранное. Григорий Горин

кронами деревьев.

      Рамкопф выскочил из кустов и подбежал к дому барона. Окно по-прежнему было распахнуто, из него по стене спускалась веревочная лестница.

      Рамкопф огляделся и быстро полез по лестнице вверх. Убедившись, что его никто не видит, перебрался в дом. Озираясь и пробираясь на цыпочках, он сделал несколько осторожных движений. Взгляд его упал на секретер. Перед ним лежал лист бумаги, на котором было что-то начертано. Рамкопф быстро схватил бумагу, спрятал в нагрудный карман. Послышались чьи-то шаги. Он вздрогнул. Метнулся к окну. Перемахнул через подоконник.

      Через несколько мгновений он уже был в седле и мчался галопом в сторону леса…

      – Нельзя!.. Нельзя так сидеть и ждать! Ведь в конце концов он обвенчается с этой девкой! – кричал Феофил Мюнхгаузен, с пафосом заламывая руки.

      – Успокойся, Фео! – Баронесса ринулась через гостиную к двери. – Что можно сделать? Сегодня должен приехать бургомистр. Он был в канцелярии герцога…

      – Что могут решить чиновники, мама! – взвизгнул Феофил и бросился вдогонку. – Надо действовать самим!

      Баронесса стремительно вышла из гостиной. У балюстрады ее встретил лакей:

      – Господин Рамкопф.

      Генрих Рамкопф стоял внизу у парадной лестницы. По его взгляду баронесса поняла, что есть важная новость. Они бросились навстречу друг другу.

      Рамкопф вынул из нагрудного кармана листок и протянул баронессе. Она быстро пробежала его глазами. Потом взглянула на Рамкопфа:

      – Браво, Генрих! Это ценная улика.

      Он поцеловал ей руку. Приблизился к ее губам. И тотчас сверху закричал Феофил:

      – Господин Рамкопф, вы друг нашей семьи, вы много делаете для нас. Сделайте еще один шаг!

      – Все, что в моих силах! – любезно отозвался Рамкопф.

      Феофил сбежал вниз по лестнице:

      – Вызовите отца на дуэль!

      – Ни в коем случае! – побледнел Рамкопф.

      – Но почему?

      – Во-первых, он меня убьет, – начал объяснять Рамкопф. – Во-вторых…

      – И первого достаточно, – перебила его баронесса. – Успокойся, Фео!

      – Я не могу успокоиться, мама! – Феофил заметался по дому, сжимая кулаки. – Все мои несчастья из-за него! Мне уже девятнадцать, а я всего лишь корнет, и никакой перспективы… Даже на маневры меня не допустили. Полковник заявил, что он отказывается принимать донесения от барона Мюнхгаузена. – Он остановился перед портретом Мюнхгаузена. – Почему ты держишь в доме эту мазню?

      – Чем она тебе мешает? – в свою очередь вспылила баронесса.

      – Она меня бесит! – взвизгнул Феофил и схватил шпагу. – Изрубить ее на куски!

      – Не смей! – баронесса бросилась к сыну. – Он утверждает, что это работа Рембрандта.

      – Чушь собачья! Вранье!

      – Конечно, вранье! – согласилась баронесса. – Но аукционеры предлагают за нее двадцать тысяч.

      – Так продайте, – посоветовал Рамкопф.

      – Продать – значит признать, что это правда.

      В дверях появился лакей:

      – Господин бургомистр.

      – Наконец-то! – облегченно вздохнула баронесса.

      Бургомистр