Падшая женщина. Эмма Донохью

фыркнула Куколка. – Она просто так называется. На самом деле они подбирают молоденьких девушек с улицы, пока они не превратились в таких заезженных старых шлюх, как я.

      Мэри улыбнулась и вытерла рот.

      – Подумай только, – не отставала Куколка. – Кров над головой и бесплатная пища всю зиму. Лиз Паркер ушла туда мешком с костями, а вернулась жирной, как окорок.

      Мэри попыталась что-то сказать и снова закашлялась.

      – Куколка моя, я не кающаяся грешница, – отдышавшись, проговорила она.

      Куколка закатила глаза и ткнула пальцем в здание театра на Друри-Лейн.

      – Значит, ты так и не научилась ничему за все те разы, что я таскала тебя в театр?

      Поднялся сильный ветер. Мэри спрятала рот и нос в свою косынку из тафты и направилась к дому.

      Куколка догнала ее и пошла рядом.

      – Ну признай, что так будет лучше всего.

      – Я подумаю, – пообещала Мэри, сдерживая кашель.

      – Ты так и сделаешь, и точка. Я тебя заставлю. Пусть эта ночь станет моей последней, если не заставлю, – торжественно заявила Куколка.

      Мэри остановилась и в упор посмотрела на подругу.

      – А как же ты?

      – А что я?

      – Как же плата за комнату? – Мэри не знала, как еще это сказать. – Миссис Фаррел не любит нас, мисс. Если ты не заплатишь вовремя, она тут же тебя вышвырнет.

      Куколка пронзила ее ледяным взглядом и вдруг пододвинулась совсем близко, так, что ее лицо оказалось всего в дюйме от лица Мэри. Мэри опустила глаза, чтобы не видеть шрам с резными, словно кружево, краями, присыпанный белой пудрой.

      – Не волнуйся за Долл Хиггинс, дорогуша. И помни, это я была тебе нужна, а не ты мне.

      Так и вышло, что в первый четверг ноября Мэри встала пораньше и стерла с лица всю краску. Внутри все словно стянулось в тугой узел – так ее пугал поход в Уайтчепел.

      – Спокойной ночи, – пробормотала Куколка, не отрывая головы от подушки.

      Мэри не знала, что сказать. Она помахала рукой на прощание, но глаза Куколки были закрыты, и она этого не увидела.

      Раньше Мэри никогда не приходилось настолько удаляться от дома. Ей пришлось спрашивать дорогу до больницы-приюта Марии Магдалины три раза, и все три раза ей казалось, что жители Ист-Энда посматривают на нее как-то вопросительно. Странное дело – притворяться кающейся грешницей было гораздо стыднее, чем быть шлюхой.

      Больница выглядела внушительно – массивное каменное здание. У входа выстроилась длинная очередь из просительниц, она даже заворачивала за угол. Здесь было не менее сорока девушек, и Мэри оказалась где-то в середине. Окна нижнего этажа были закрыты ставнями, – возможно, чтобы просительницы не видели, что происходит в доме, подумала Мэри. Вдоль очереди прохаживался мужчина в своего рода форменной одежде – он присматривал за порядком. Судя по виду, это был слуга, но девушки все равно кланялись, когда он проходил мимо, на случай, если он вдруг окажется важной персоной.

      Мэри поплотнее завернулась в шаль и подвинулась чуть ближе