Пугачев и Екатерина. Владимир Буров

конечно, что тебя так зовут, но теперь убедился окончательно:

      – Ты – гений.

      – Ты прав. Но так как гений и злодейство, – считают западные Мольеры и Шекспиры, – две вещи несовместные, скажу еще пару слов на прощанье. Ты не обидишься. Я же гений, а не злодей.

      – Так говори, конечно. Говори, что хочешь, дорогой.

      – Скажу.

      – Говори, я слушаю.

      – Люблю эту… как его?

      – Его? Кого его? – не понял Граф.

      – Так вот этого большого. Мы недавно о нем много говорили.

      – О ком, о нем, я не помню. О Гришке, что ли?

      – Та не-е!

      – О Петрушке? Так его вроде грохнули. Только вот труп кто-то украл.

      – Наверное, будут делать чучело.

      – Хорошо бы.

      – А что может быть хуже?

      – Как бы не оживили, – задумчиво произнес Шувалов. – Вы, наверное, по наивности не слышали о чудесах, которые здесь происходят.

      – А именно?

      – Вот вы думаете, что эти очереди стоят на личный прием к статс… скажу проще:

      – К высокопоставленным дамам?

      – А на самом деле?

      – Если вы не в курсе, то лучше даже не говорить. Нет, честно, сами увидите.

      – Э-э! – Эм погрозил пальцем Графу, – вижу, боитесь ошибиться. А вдруг и правда примут. Так это чинно, благородно, по-старому.

      – Вы думаете, была бы очередь? – Граф махнул рукой. – Никто бы не пришел даже. Ведь люди очень не любят стоять в очередях. Только за шубой или потрахаться.

      – По… как вы сказали?

      – Я сказал:

      – Только в экстраординарных случаях. И да, вернемся к нашим э-э, осетрам. – Граф поперхнулся. – Я хотел сказать…

      – Нет, вы сказали как раз то, что нужно. Я бы сам также сказал, если бы вы уже это не сделали.

      – Вы хотите… вы хотите долю от рыбы? – даже как-то уныло сказал Граф. – Это ужасно. Вы ненасытный человек. Что ж, – вздохнул Шувалов, – будем считать, что она того стоит, как говорят. Не поверите, но ведь я же ж никогда не пробовал. А вы, – Граф Шувалов предупредил очередной вопрос Эма Великолепного, – будете получать, как и прежде, большого осетра каждый месяц.

      – Ну, во-первых, каждый месяц – это мало, – ответил Эм. – А вторых, я еще и не получал никогда. Так только если, брал сам.

      – Хорошо, пусть будет без:

      – Как и прежде. Сам не знаю, зачем я это сказал. Ну, и во-первых, пусть это будет большой осетр.

      – Такой большой, чтобы хвост свисал с телеги.

      – Окей.

      – Окей, – улыбнулся Эм, и уже хотел в знак утверждения договора пожать руку Графу, но на полпути остановился, вспомнив:

      – А про соль мы договорились?

      – Хорошо. Пуд соли в неделю. Съешь?

      – Если любишь, так и больше съешь, – обрадовался Эм. И добавил: – На бумаге подписывать будем?

      – Зачем бумага, если у тебя есть мое слово. Слово Графа Петра Шувалова. Генерала-фельдцейхмейстера.

      – Нет, вы не подумайте, я вам верю, само собой, но просто, чтобы не забыть мне самому, что у меня есть такие привилегии, давай обменяемся чем-нибудь.

      – Чем,