На двух крылах свободы и смиренья. Александр Кормашов

прости меня,«года» и «годы» путающего

      как безграмотного

      в категориях и формах времени

      настоящего, прошедшего и будущего.

      Если жизнь – сближенье сущего и должного,

      я не жил ещё, упрямый и набычившийся:

      где в любви нет прошлого продолженного,

      остаётся только бывшее несбывшееся.

      Ты глаголом жгла, актриса драматическая,

      я мосты жёг из-за слова опрометчивого…

      Жаль, всё так сложилось грамматически

      только в форме настоящего прошедшего.

      «Твои глаза глядят без поволоки…»

      Твои глаза глядят без поволоки,

      без приближенья линз,

      всё тот же взгляд, спокойный и пологий,

      как жизнь – всё вдаль и вниз.

      Всё тот же путь приготовленья таинств

      в купели иль в котле,

      и шорох век, и губ лукавый танец —

      последний на Земле.

      Что дальше там – бессмысленная вечность,

      усталость октября,

      и никого, кто б мог, вочеловечась,

      мне заменить тебя.

      Безвидный мир, без отблеска и эха,

      томленье спёртых душ…

      Скажи теперь, что жизнь всего лишь веха —

      да ладно уж.

      Ты жизнь сама, слиянье тьмы и света,

      тревожность бытия.

      Ты всё живое, чем жива планета,

      вот всё, что знаю я.

      Пусть ждёт дыра, та чёрная, сквозная,

      прореха из прорех…

      Куда мы шли – я это не знаю,

      но только вдаль и вверх.

      «Общежитие затихало, смолк разговор за стеной…»

      Общежитие затихало, смолк разговор за стеной,

      лунный свет брёл стульям и сброшенному белью.

      Полуприкрытые единственной простыней,

      мы разбирали, что значит слово «люблю».

      Ты говорила, это слово поёт, как щегол,

      или так в солнечных бликах река бурлит…

      Я говорил, это прежде всего глагол,

      первое лицо, настоящее время,

      несовершенный вид.

      Ты говорила, это души само естество,

      это лилии белой едва народившийся узелок…

      Я говорил, это так, но прежде всего —

      изъявительное наклонение и активный залог.

      Солнце вышло из-за соседних крыш,

      ты двинулась к двери по солнечному лучу…

      Годы прошли, ты говоришь, говоришь,

      ты говоришь – я молчу, молчу и молчу.

      «Нынче её поцелуй прерывист…»

      Нынче её поцелуй прерывист

      так же, как и затяжка её сигаретой,

      и ты свой гонор умерь, строптивец,

      и зря разговором её не преследуй.

      Зря не ломись к этой комнатке опустелой

      за стенкою лба в капельках пота звёздных,

      а лишь поцелуями считывай тело,

      с тонкой кожи её собирая воздух.

      Нынче ей в тягость каждое твоё слово.

      Дай волю тайне,

      тайной, как тайна подводного лова.

      Не думай, куда это всё утянет.

      Утром,