Хрустальный ангел. Катажина Грохоля

пожилой мужчина и хлопал ее по щекам.

      Вот уж никогда такого не бывало, чтобы «Скорая» приехала меньше чем за семь минут!

      – Ну вот, теперь уже все в порядке. Ваша жена будет еще прекраснее, это был только стресс.

      Гражины в ее однокомнатной квартире не было, зато Конрад, уже одетый, держал Сару за руку, что было еще хуже той сцены, которую она теперь никогда не забудет.

      Сара вырвала руку из его ладони и вытерла ее об юбку.

      Встала и, картавя, спросила:

      – Как ты мог со мной так мелзко поступить?

      Хотя хотела спросить безупречно чисто и внятно:

      – Как ты мог так мерзко поступить?

      Так как «р» она выговаривала уже правильно, однако вышло «мелзко», то поэтому в собственных глазах упала ниже плинтуса.

      Конрад вел себя как типичный мужчина: сначала уверял с жаром, что это не он был, потом сказал, что на самом деле не знал, что делает, потом шептал, чтобы Сара взяла себя в руки, что жизнь нельзя строить на одних только эмоциях, потом риторически повторял, что скажут родители, если она в последнюю минуту отменит такое грандиозное торжество без всякого повода, потом пробовал ее убедить, что это, боже мой, просто неудобно, потом шипящим шепотом спрашивал, зачем она устраивает скандал из-за пустяка и губит его любовь, а потом крикнул, какое она имеет право за ним следить!

      А потом выбежал за ней на лестницу и кричал, что очень хорошо, что она настоящая идиотка и что он не позволит ей делать из себя дурака, и кто ему за все это вернет деньги, но Сара заткнула уши и бежала через улицу к дому родителей, уговаривая себя, что это все только сон, что она проснется и окажется на столике примеряющей свадебное платье и что все это неправда, что это расплата за ее воображение и что это невозможно.

      Но, к сожалению, это было возможно.

      Когда она вбежала в дом, Коротыш, увидев ее, радостно залаял и от счастья наделал лужу в прихожей, отец схватил ее за плечи, а мама побледнела.

      – Не будет никакой свадьбы, – всхлипывала Сара. – Он трахался с Гражиной.

      – Какие слова ты употребляешь? – вскипела мама и покраснела. От злости.

      – Ах, сукин сын! – вырвалось у нее первый и последний раз в жизни.

      Но на это никто не обратил внимания.

      А отец спросил:

      – Ну что мы теперь будем делать, дорогая?

* * *

      Сару абсолютно не волновало, что они теперь будут делать. Она спрятала чудесное свадебное платье в шкаф в прихожей, но перед этим, ясное дело, запаковала его в пластиковый мешок, а потом словно заморозилась. Не уронила ни одной слезинки. Превратилась в скалу. У нее появился трезвый взгляд на жизнь и на себя. Она приняла твердое решение, что теперь ее никто и никогда не обманет.

      Через две недели она расклеилась. Горе захватило ее в свои объятия, словно волна, она лежала в комнате, прижавшись к подушке, мокрой от слез, конечно же, в полном и трагическом одиночестве и не давала никому о себе знать. Ее жизнь покрылась мглой, и она обещала себе, что никогда-преникогда она никому не будет больше верить.

      Конечно, она оплакивала и Конрада,