Хорошенькие не умирают (сборник). Марта Кетро

Бога, повернувшись левым профилем к сиянию Его, а правым – к зрителю, и говорить всякое?

      Бесценный М., Вы дуб.

      Нет, нет, не так.

      Вы снег и куст, и Друг Камней, и серая ворона. Вы этой зимой вдруг стали везде, во всех моих устройствах. Но это не выглядит вторжением, я добровольно открываю окна и сыплю зёрна для вашей почтовой голубицы. Просто не могу избавиться от мыслей о том, как стану их закрывать.

      Но всё это позже, не сейчас. Пока же ничто не предвещает, и мысленно я вам танцую.

      Письмо № 8 о снах и ревности

      Бесценный М.

      Знаете что. Перемудрили вы с этим вашим сном о балконе. Что? Кого? Нет у меня никакого балкона, на первом живу, и уж конечно, задумай я вас подтолкнуть к страстному деланию, действовала бы иначе. Денег бы отправила награбить или убить кого. «Подари мне его зубы, пожалуйста», – это одна из моих давних новогодних просьб. Исполнена, кстати, не была, так что если соберётесь украсить мою жизнь, то или носочки, или зубы, я укажу, чьи. А балконы чинить – это к специально обученным людям, которых следует нанимать на вышенаграбленные деньги.

      Из чего я делаю вывод, что сон ваш был не обо мне и вся эта смутная эротика с интимными переживаниями и калорийной пищей – к другой вашей М.

      И, возвращаясь к первым строкам моего письма, знаете что.

      И без того помню, что не одна я у вас М., но ведь и вы у меня не последнее яйцо в корзинке, чего уж там, этих несбыточных М., по которым тоскует душа моя, было, есть и будет. У меня, можно сказать, куда ни плюнь, везде М., кроме кота, – тот Г., – но я, заметьте, ни сном, ни словом вам об этом не напоминаю. Держусь, будто вы один мой свет в окошке, потому что уважаю наши чувства и потому что вы правда один – такой, здесь, сейчас. Самый единственный вы у меня, чего уж.

      И оттого мне изумительно больно, когда вы под прикрытием меня начинаете семафорить этой вашей настоящей М. – что я, толстая такая, что мною можно прикрыться?

      То ли дело я, господи, – вижу во сне исключительно Париж, тамошнюю съёмную квартиру с тёмной лестницей, антикварные ножи и аэропорт, в котором в качестве аттракциона крутится огромное деревянное колесо, а в нём вместо белочки – девочка. Возле здания там сразу же взволнованное море, с желтоватой водой, удивительно тёплой для января. Сразу понятно, что весь этот сон совершенно о вас, сходится же всё, ну.

      Так что с волнением ожидаю вашего убедительного объяснения о том, что никакой другой М. не бывает, и вы, пожалуйста, не вздумайте говорить «придумай что-нибудь сама» – я не могу придумывать сразу и ваш ответ, и вас, и себя. Устаю очень.

Ваша тревожная М.

      Письмо № 9 об экзистенциализме и женщинах

      Бесценный М.

      Спасибо, что опомнились ответить и что не забыли тот день, когда я, в красном платье на юзерпике, убегала от вас, неловко перебирая говнодавчиками, а вы наконец-то изволили это заметить и написали мне комментарий. Впрочем, я исчисляю наше всё с другой даты, я тогда впервые попробовала на вас грубую лесть, а вы неожиданно не попались.

      Уже рассказывала про этот трюк. Нужно