Стихотворения. Валериан Бородаевский

даже злую плоть, что распинал,

      В предсмертный час улыбкой ты ласкал,

      Соединив пронзенные ладони.

      2. Мильтон

      Как сладко грезить мне, что, вспенив море,

      Я посещу туманный Альбион,

      Где состязались мудро виг и тори,

      И даже бури ведали закон!

      Мечтать в ночи о важном разговоре

      Вестминстерских часов, – услыша звон, –

      И о гробнице в лавровом уборе,

      Где имя гордое прочту: Мильтон.

      А ниже: Бард, или еще: Свобода.

      И ясен мир заморского народа,

      И как приближен дальний этот край!

      Бестрепетный, железный пуританин,

      Я верую в твой возвращенный рай,

      Где даже дух твой – вечный Англичанин.

      3. Паскаль

      На лоб твой геометра полагая

      Венок из терний, – вещую печаль,

      Смиряясь, умирил ты, Блэз Паскаль!

      Пусть бездны зев грозит тебе, зияя, –

      Пронзенная Десница всеблагая

      Коснулась глаз твоих, и дальний Граль

      Провидел ты и лобызал скрижаль,

      Еще горящую огнем Синая.

      А в час отдохновений и побед

      Вручал тебе свой циркуль Архимед,

      И дух живил предвечный Архитектор;

      Склонясь к листу, ты числил и чертил,

      Но под пером твоим малейший сектор

      О таинстве распятий говорил.

      4. Сведенборг

      Едва теснины дольние расторг

      Твой жгучий глаз и в далях безымянных

      Витал, – скажи, избранный от избранных,

      Кто о тебе подъял последний торг?

      Кто, охмелевший бездной Сведенборг,

      Встречал тебя на скалах первозданных, –

      Денница ли с изгибом уст желанных,

      Сулящий в дар свой ледяной восторг?

      Как отвечал ты Князю искушений,

      Воздвигнутый горе, к иным кругам

      В обители лазоревых видений?

      Но голос твой, завещанный векам,

      Звучит темно и глухо о святыне,

      Как колокол, затопленный в пучине.

      5. Калиостро

      Спеша из края в край в раскрашенной карете,

      Как кожу гибкий змей, меняя имена

      И жесты важные, – Маэстро и жена,

      Лоренца лживая, несутся к дальней мете.

      Великий Кофта ли в пурпуровом берете,

      Граф Феникс в бархате, – быть может, Сатана? –

      Он сыплет золотом и зельями, – она

      Глазами жгучими влечет в иные сети.

      И золото всех стран за райский Пентагон

      Рекой стекается и, нимбом окружен,

      Ты – чудо сам себе, волшебник Калиостро!

      Но, чу! рожок звенит… Толпа ливрейных слуг

      Снует бездельная… И мчит тебя, сам–друг,

      Карета шестерней, малеванная пестро.

      6. Бальзак

      Огромный Оноре! плечом циклопа

      Покорно принял ты, как дар от муз,

      Седых камней неизреченный груз,

      Отторгнутых могуществом потопа.

      Ты храм воздвиг, – но дряхлая Европа

      Змеей